Аркадий Карасик - Похищение королевы

Каждый поступок, каждое слово и жест жильцов коммуналки нашли свое об"яснение. Подтверждающее доводы многоопытных сыщиков и мои собственные умозаключения. Или отвергающее их. Я выслеживал мельчайшие нюансы в поведении окружающих меня персонажей готовящейся трагедии, анализировал их и тут же придумывал соответствующие противоядия.

Наивно и отдает глупостью, как деревенский клозет ароматом дерьма.

Так недолго свихнуться, попытался я вернуть себя в обычное состояние. Похоже, первый сдвиг "по фазе" уже обозначен. Прекрати беситься, дерьмовый писака! Это тебе не наспех придуманные идиотские стычки и разборки, над которыми настоящие сыщики, тот же Васька Стулов, откровенно посмеиваются в грязную коммуналку и, одновременно, в твое существование ворвалась самая настоящая жизнь. Настоящая, а не придуманная. С кровью и трупами, с настоящими бандитами и продавшимися им ментами. Главное - с неизвестным лично для меня исходом.

Есть не хотелось. Работать - тем более. Не снимая праздничного костюма, завалился на диван, он же - спальное место, и принялся перебирать четки своих неприятностей и бед.

Одна из неприятностей - упорное молчание Груши. Ни одного звонка! Обиделся, болтун? Есть за что! Продырявили парня фактически по моей вине, спутали журналиста и писателя, теперь валяется на постели, глотает осточертевшие таблетки и микстуры, а виновник этого не желает навестить, развеять хандру.

Как только завершится крутоверть с юбилеем и поимкой бандитов, поеду в Москву, целую неделю буду покорно слушать самые "свежие" новости и заскорузлые от старости анекдоты. Повеселю болящего друга...

Часа через полтора в коридоре появился веселый и шумный Костя. Интересно, о чем так долго говорили сыскари после моего ухода? Искали новые версии или дорабатывали план операции?

Я прислушался к происходящему в корилоре. Даже дверь осторожно приоткрыл.

- Добрый день, дед! - громко провозгласил Костя. Будто Сидоров находился на Дальнем Востоке. - Как дела, как успехи на ниве "поесть-опростаться"?

Старик плохо слышит... или делает вид, что плохо? Сейчас, наверно, приложил согнутую ладошку к заросшему седыми волосами уху и вопросительно взметнул полысевшие брови... Дескать, что говоришь? Прости, то то и оно, не слышу... Будь ласков, повтори... енто самое

Нет, кажется, расслышал и понял. Без повторения.

- Норма... то-то оно, - отозвался старик. - Живем... енто самое... хлеб жуем.

- А желудок как? - заботливо продолжил издевательскую беседу Костя. Работает или ленится?

- Енто самое... не жалуюсь пока...

- Молоток, дед! Продолжай в том же направлении... Баба Феня!

Старуха выглянула из кухни, как солдат - из блиндажа. В одной руке, вместо автомата - сковорода, во второй - тесаком - ложка. Основное оружие нападения и защиты. Однажды, влепила поварешкой по лбу матерщинику, живущему этажем выше, одновременно, сковородой отбила ответный удар. Мужик побежал в трампункт, потребовал оформления больничного листа. В милицию с жалобой не обратился - струсил, там его отлично знают.

- Здравствуй, милый. Оголодал, небось. Поесть не желаешь? Каша гречневая с маслицем больно уж хороша. Язык проглотишь.

- Спасибо, бабушка, пообедал. Держи презент.

Каждое возвращение с "работы" общительного парня ознаменовывается раздачей "презентов". Надин, как правило, вручается несколько цветков, бабе Фене - дешевая мелочь кухонного назначения, деду Пахому - приветливое слово и шутливые медрекомендации.

И все довольны. "Брат" писателя пользуется несомненным авторитетом и даже любовью. Теперь баба Феня по утрам приносит поднос с пропитанием на двоих, когда Костя собирается уходить "по делам", норовит сунуть ему в карман сверток с бутербродами. По вечерам заманивает на кухню продегустировать кефир больно уж подозрительного вкуса. На самом деле, свежайший, собственоручно изготовленный.

Точно так же ведет себя Надин. Я теперь получаю от нее одни полуулыбки, ибо вторая их половина предназначена Косте. Прибираясь в моей комнате, коротышка особое внимание уделяет раскладушке: по четверть часа разглаживает одеяло, взбивает подушку, шепчет что-то умилительное, похожее на соловьиные трели.

Войдя в комнату, сыщик многозначительно подмигнул и в обнимку с газетой развалился на раскладушке. Через несколько минут газетный лист очутился на полу, Костя издал первый храп. Предупредительный. Я не обиделся, обсуждать что либо нет необходимости - все решено в кабинете Гулькина.

В пять вечера меня вызвали к телефону. Конечно, вездесущая баба Феня, которая успевала повсюду: на кухне, возле замочной скважины соседки, у сундука, на котором восседал муж... Короче, везде.

Звонил... Виталий. По моему, трезвый.

- Павел Игнатьевич, случилось несчастье...

Голос истеричный: то повышается до визга, то падает до глухого бормотания. Явно прослушиваются сдерживаемые рыдания. У меня замерло сердце... Неужели, Машенька?

- ... у мамы - сердечный приступ... Вызвал Скорую... Сейчас - в больнице... Просит вас приехать... Срочно...

Просьба Мащеньки равнозначна приказу. Не выполнить ее просто немыслимо.

- Какая больница?

- Кунцевская... Скорей! Возьмите такси, наймите частника... Мама очень вас ждет...

Я бросил трубку. Не прощаясь и ничего не обещая. Сердечный приступ слишком серьезная болезнь, чтобы терять время на распросы и уточнения. Такси или частник - не получится, целого гонорара за книгу не хватит. Сейчас побегу на вокзал. Первой же электричкой - в Москву. Подниму на ноги врачей, использую все знакомства.

Переодеваясь, разбудил Костю и передал страшную для меня новость. Жена в больнице, сердечный приступ... Просит приехать...

- "Новость" шита белыми нитками, - безаппеляционно заявил сыщик. Как мы и предполагали, вас пытаются выманить из квартиры. Хотите убедиться - позвоните жене. Только не отсюда - телефон может прослушиваться. По дороге на вокзал зайдите на переговорный пункт...

Дыщать стало легче. Действительно, Виталий, основательно изучив отчима, изобрел самый простой и надежный способ удалить из квартиры нежелательного свидетеля. Знает, подонок, как я люблю Машеньку, вот и с присущим ему артистизмом сыграл на этом святом для каждого порядочного человека чувстве.

И это - Человек? Дерьмо собачье, мозгляк, мерзавец, твердил я про себя торопясь к переговорному пункту. Понадобится - подставит под нож убийцы родную мать, продаст отца, переступит через их тела и спокойно станет удовлетворять скотские свои желания.

Вокруг переговорного пункта - тишина и покой. Люди, конечно, ходят, занимаются привычными делами. В стороне на траве газона мирно спит пьяный алкаш, рядом ползают на четьвереньках два его собутыльника. Если бы мне поручили изобразить герб новой России, нарисовал бы бутылку водки и присосавшегося к ней грязного бомжа. А внизу написал: свобода с законом и демократией.