Аркадий Карасик - Последняя версия

- Експлуататоры, вдоль их и поперек, от Москвы до любимого Нью-Йорка, с пересадкой в аду, - поддержал Тимофеича бородатый напарник. - Сами, небось, ликеры жрут, а простому люду шипучку жалеют...

Видимо, после сала и, особенно, соленых огурцов, желание испить водички выросло в жажду путника, потерявшегося в безводной пустыне. Оба то и дело жали на кнопку, надеясь на то, что автомат в конце концов сжалится и нацедит хотя бы четверть банки газировки.

- Поднимитесь на третий этаж, там наверняка работает, - пожалел я страдальцев,

- Спасибо, Сергеич, за добрый совет... А там не дадут нам ногой под зад? - с опаской осведомился Тимофеич, нерешительно шагнув в сторону лифта.

Я пожал плечами. Сейчас опытные мастера в чести, ими не разбрасываются, ибо именно в них залог барышей компании, возьмешь новичка хлебнешь с ним горя. Тем более, люди захотели попить - какой в этом криминал. К тому же, чиновничная братия давно разбежалась по домам, на всем этаже - один Вартаньян.

Возвратились напившиеся мужики, я отправил по тому же адресу жаждущую газировки мастера отдела технического контроля, полную, безцветную даму с пышно взбитой прической, прикрытой от цементной пыли прозрачной косынкой. Потом бесплодно пощелкал кнопкой автомата начальник вечерней смены. Как водится, выругался.

Постепенно я превратился в диспетчера по утолению жажды. Хоть маленькое, но - занятие, отвлекающее от мыслей по поводу непонятного исчезновения подружки и дурацких перчаток Листика.

В половине десятого в вестибюле появился генеральный директор.

- Как, Сутин, все нормально?

- Порядок, Вацлав Егорович! - бодро отрапортовал я, сопровождая Пантелеймонова к выходу. - И в сторожевом, и в пожарном отношении.

- В случае чего звони мне домой. Не стесняйся. Не отвечу - могу заснуть - поднимай Вартаньяна.

Что касается стеснений генеральный меня с кем-то спутал - никогда не страдал излишней стеснительностью, скорей - наоборот. Теперь я самый главный начальник в Росбетоне, выше меня разве только Сурен, но он сидит в своем кабинете и манипулирует цифрами.

Около десяти вечера повторил телефонный призыв. Знал - вызову приступ неудовольствия, Светлана не терпит, когда её будят, может высказаться на манер Тимофеича и его дружков. Ничего, потерплю, зато буду знать: невенчаная супруга - в целости и сохранности.

Почти десятиминутное ожидание разрешилось злым шипением.

- Ты почему не даешь спать? Нервы и без того вот-вот лопнут, а тут их лишают отдыха... Безжалостный ты человек, Константин, не знаю даже стоит ли нам продолжать семейную жизнь.

Испугала, называается! Та же Соломина с удовольствием переселит меня к себе, так кормить станет - через неделю превращусь в упитанного барашка. Не знаю, что меня удерживает от переезда к ней...

- Перестань злиться - желчь выльется, - тоже прошипел я. - Где была?

- В постели, - промяукала Светка, поняв, что змеинным шипением меня не испугать. - С трудом без тебя уснула, а ты... Теперь не знаю удастся ли снова отбиться...

- Желаю успеха, - я тоже сменил шипение на более доброжелательный тон. - Уверен - уснешь. Утром появлюсь - проверю: отдохнули ли нервы либо все ещё натянуты.

В ответ - ехидный смешок, дескать, после твоей "проверки" вообще не уснуть.

Положил я трубку и снова ощутил возвратившийся покой. Конечно, никуда от Светки мне не уйти, никакая соломина либо травина её не заменит - не тот настрой, не тот уровень. Блещущая остроумием, не показной добротой и заботой, изящная и модная главный технолог крепко повязала меня по рукам и ногам. Что в постели, что за столом или во время редких прогулок я ощущал Светлану частью себя - моей печенью, собственным сердцем, желудком, сосудами.

Единственно, что портило наши с ней отношения - ревность к Вартаньяну. Идиотская, ровным счетом ни на чем не основанная, она постоянно жила во мне этаким клубком змей, жалящих друг друга, ну, и, конечно, своего "хозяина".

Не успел я до конца проанализировать наши со Светкой отношения, заработал городской телефон. Неужели, очередная неприятность? Половина одинадцатого, все добрые люди изволят почивать, недобрые только собираются на ночной промысел... Кто может в такой час беспокоить дежурного по Росбетону?

В трубке - знакомый сочный беритон. Генеральный?

- Сутин, Сурен Иванович ушел?

По обыкноверию, без "здравствуй-досвиданья", не теряя дорогое время на разного рода вежливости. Мужик практичный и деловой до одури, до омерзения. Казалось, в детстве сделали ему операцию по удалению всех эмоций, не связанных с бизнесом.

- Нет, у себя... Что-нибудь случилось?

- Это я и хочу выяснить. Несколько раз звонил - молчание, либо в туалете сидит, либо с красоткой балуется. Поднимись, скажи Сурену: пусть срочно перезвонит мне домой. Идея одна появилась - хочу посоветоваться...

Пантелеймонов всегда со всеми советуется. Так принято думать. На самом деле, под видом "советов" навязывает свою волю, свой взгляд на решение той или иной проблемы. Он и главный экономист - одинаково заряженные частицы, которые сталкиваются и разлетаются в разные стороны, вызывая целые снопы искр... Скорей всего, под понятием "хочу посоветоваться" прячется: не терпится приказать. С соответствующим коротким замыканием в сети Росбетона.

Я положил трубку и в нерешительности оглядел просторный вестибюль. Как известно, приказы не обсуждаются - их нужно выполнять, но как оставить без охраны вход в здание? Воспользуйся какой-нибудь бандюга моим отсутствием, такого понаделает, что моей пятилетней зарплаты не хватит рассчитаться. Из вестибюля проникнет в полуподвальное помещение медпункта, поднимется на любой из пяти этажей, особенно, на четвертый, в бухгалтерию и кассу... Правда оружия дежурным не положено, вся надежда - на телефон, связанный с милицией...

Черт с ними, с бухгалтерией и кассой, авось, за несколько минут ничего не произойдет. Обозлить генерального значительно опасней, нежели противостоять целой банде грабителей... И все же во мне заработал червячок сомнений - тычется в душу мокрой мордой, поддает под дых.

Решившись, я заглянул в цех. Направо от входа яростно сопел, пытаясь втиснуть в форму явно увеличенный сантиметров на пятнадцать каркас, потный работяга.

- Слышь, Тимофеич, - негромко окликнул я его. - Будь добр, подежурь за меня пяток минут - начальство зовет.

- Не могу, друг, видишь, каркас не лезет. Подадут ковш с бетоном, в щебень его и в гравий, в цемент и в песок, - многокрасочно продемонстрировал потный мужик познания в инженерном деле, - мастер отматюгает... А то и от премии отстегнет штраф, хрен едучий...

- Зря пыжишься - каркас твой бракованный или сделан для другой формы. Пока арматурщики станут переделывать или клепать новый - возвращусь.