Леонид Словин - Время дождей

— Запишите, пожалуйста: лотерейный билет 17 185 025 разряд 67. Установить, в какой зоне продан. Билет предъявлялся для проверки в сберегательной кассе у источника…

Молнар засмеялся.

— Где вы с Владимиром Афанасьевичем разменяли последние пятидесятирублевки из командировочных?

— Точная информация, ничего не скажешь… На этот билет выпал крупный выигрыш: «Волга».

— Попробую установить, — вместе с Гонтой Молнар отвечал за игру, которую Ненюков вел со Спрутом.

Контригра тоже числилась за ними.

— Кто из нас не видел эти непонятные на первый взгляд, поражающие своею неумелостью картины, с их полным непризнанием перспективы, грубостью рисунка, неумением передать красоту окружающей природы?

Позднова была опытным лектором, понимала: именно эти мысли приходят каждому, кто предъявляет к иконе такие же требования, как к картине.

— Приглядитесь внимательнее к темным торжественно-серьезным ликам, вглядитесь в строгие, словно в глубь вас глядящие глаза. Вас охватывает странное чувство: то, что вы вначале принимали за неумелость, оказалось приемом, с помощью которого художник привлек ваше внимание к главному. Погоня за внешней привлекательностью могла убить внутреннюю красоту. Плоскостное, схематичное, лишенное прямой перспективы изображение в древнерусской иконе не следствие неумения, оно — выражение особого художественного мышления…

Лекция Поздновой собрала много желающих. Большую часть скамей заняли школьники старших классов, явившиеся в сопровождении классных руководителей. Пришли почти все обитатели гостиницы, работники выставки и мосфильмовцы. Особняком, под антресолями, устроился технический персонал замка: дежурные администраторы, горничные. Электромонтер, он же сантехник Роман, по указанию Буторина, держал стремянку, на которую взгромоздился корреспондент районной газеты с «Пентаконом» и вспышкой.

— Нельзя забыть тем не менее, что дух икон — дух «умерщвления плоти, дух отрицания тела, всего живого, плотского». Я цитирую: «У больших мастеров иконописи их работы были столь насыщены выразительным гуманным содержанием, что религиозный смысл нередко уходил на второй план, а высокие человеческие стремления, запечатленные на иконе, к истине, справедливости, красоте продолжают приносить светлую радость до сих пор…»

Кремер не переставал наблюдать за работниками выставки. Пашкова среди них не было.

«Не был он и на экскурсии… Где он? Как он выразился за столом: «Я выполняю поручение инспектора Гонты…»

Незаметно прошла большая половина лекции. Позднова рассказала об истоках древнерусской живописи. Ассоль вспомнила об Иоанне Златоусте, высланном в суровую ссылку из Константинополя «на север» — в район нынешнего мыса Пицунда.

Центральное место, как и ожидалось, Позднова отвела Тордоксе.

— Сопоставление раскрытых за последнее время икон «Сошествие во ад» и «Святой Власий» с двумя известными подписными работами Тордоксы «Сказание о Георгии и змие» и «Апостол Петр» привело к установлению значительных черт сходства, что позволяет высказать предположение о его авторстве. На иконах нет традиционной надписи: «писана бысть икона си рукою раба божия Антипы Тордоксы», но это не меняет дела. Тордокса как большой художник не повторял себя, в его произведениях мы видим изменения, вызванные разным назначением икон…

После лекции задавали вопросы. Ассоль демонстрировала слайды: медвяно-золотистые фрески Дионисия и Ферапонтова монастыря, «палатного письма», иконы Александра Ошевенского, эпически-монументальные иконы псковской школы, «северное письмо». Наконец «Апостол Петр» — похожий на северного крестьянина с его глубоко спрятанным порывом, неторопливой обстоятельностью.

Кое-кто ожидал, что Мацура воспользуется случаем — поставит под сомнение авторство Тордоксы в отношении «Сошествия во ад», но Мацура предпочел остаться в тени. Диспут едва не возник стихийно, после вопроса одной из школьниц, но искусствовед не поднял брошенную ему перчатку.

— Как вы относитесь к точке зрения, по которой «Суд Пилата», экспонировавшийся на выставке, также работа Тордоксы? — спросила старшеклассница в фартучке с огромным круглым значком «Торговля — путь к миру».

— Право каждого согласиться или не согласиться с нею…

— Что вы скажете о наших памятниках готической архитектуры? — спросила другая девушка.

По случаю посещения замка старшеклассницы щеголяли прическами, юноши были при галстуках. На шее старичка администратора, сидевшего в нескольких рядах от Кремера, болтался широкий, как капустный лист, бант.

Расходились медленно. Когда в зале остались только работники выставки, Кремер подошел ближе к кафедре.

— Не знаете, где Пашков? — спросил он у Терновского.

— Понятия не имею.

Терновский сидел в первом ряду, рядом Шкляр разговаривал с Вероникой. Буторин помогал Поздновой укладывать слайды.

Неожиданно Кремер увидел Пашкова, экскурсовод был чем-то возбужден.

— У меня вопрос, — его нервозность передалась всем. Стало тихо. — Будьте добры, Антонин Львович, — он обращался к Терновскому, — кто находился с вами, когда в ночь свершения кражи вы выехали из Клайчева?

Терновский покраснел. Несколько секунд длилось неловкое молчание.

— Не считаю нужным отвечать.

— Я требую.

— Володя, в чем дело? — вступился Буторин.

Застрявший на сцене старичок администратор смотрел то на одного, то на другого.

— И все же?

Антонин Львович поднялся, одернул курточку.

— Это становится неприличным. Да. Я прошу оградить меня.

Вероника потянула Шкляра за рукав.

— Дима, нам пора.

— Стойте! — крикнул вдруг Пашков. — Прошу остаться.

— Объясните, в чем дело, Володя? — сказала Ассоль. — Вы, не извинившись, вторгаетесь в беседу…

— Я и Веронике хочу задать вопрос. Где вы находились десятого вечером?

— Что это значит? Вы опять пугаете?

Пашков поднял руку.

— Я говорил, что похититель среди нас, и не ошибся. Сейчас на антресолях находится человек, который видел преступника в лицо и сможет его узнать. Похититель вместе с нами пришел на лекцию! — Стало тихо. Пашков поднял голову к антресолям. — -Константин Леонидович, спуститесь сюда!…

Наверху негромко хлопнула дверь, потом кто-то тяжелый, неповоротливый, не спеша стал спускаться по лестнице, темнота скрывала его лицо.

— Мы ждем!

Терновский опустился на стул, растерянно посмотрел на Позднову. В глубине сцены стукнул плохо прикрытый ставень.

— Кто мне объяснит, что происходит? — Буторин обвел зал и антресоли круглыми, наполовину закрытыми, как у птицы, глазами.

Рядом с ним, ближе к глубине сцены, заложив руку в карман пиджака, стоял Кремер, поодаль, словно превратившись в соляной столб, Мацура. Все молчали.