Александра Маринина - Личные мотивы

— Мы пока поживем у бабушки, — уклончиво ответила она.

— Но у меня учебники дома, тетради, завтра же другие уроки…

— Я все привезла, не беспокойся. И учебники твои, и одежду.

Это было правдой. В чемодане, который привезла Катерина, были в основном вещи Алины. Для себя Катя взяла только самое минимально необходимое — туалетные принадлежности, пижаму и смену белья. И никакой одежды — для нее в большом чемодане уже не оставалось места. Ничего страшного, она походит какое-то время в одном и том же, тысячи людей так живут — и ничего особенного не происходит.

— А когда мы поедем домой? — не успокаивалась девочка. — Завтра?

— Я же сказала: мы поживем пока у бабушки.

В глазах Алины мелькнула догадка:

— Ты что, с папой поссорилась? Подожди, мам, но у меня завтра арабский, как же я буду заниматься? А папа сюда приедет?

Вопросы сыпались один за другим, и на все пришлось отвечать. За этот длинный и не самый простой в жизни Екатерины Крамаревой день вечерний разговор с дочерью оказался самым тяжким делом. А впереди был еще разговор с Максимом, который пока не вернулся домой и еще не видел ее записки… Хорошо, что у него давно уже пропала привычка звонить ей среди дня просто так, чтобы узнать, как у нее дела и какие планы на вечер. Он перестал интересоваться ее делами и ее планами. Нет, все-таки она правильно решила.

Мелодичный звонок домофона прервал плавный рассказ Ангелины Михайловны об очередном спектакле, который они с Виленом Викторовичем видели накануне. Лев Сергеевич стал неуклюже подниматься из-за стола, чтобы выйти в прихожую и посмотреть, кто пришел, но Ангелина Михайловна его опередила.

— Сидите, сидите, Лев Сергеевич, я посмотрю.

Она подошла к аппарату и взглянула на монитор, в котором маячило незнакомое мужское лицо. Сняв трубку, она строго спросила:

— Вы к кому?

— Людмила Леонидовна Гусарова? — послышался голос.

— Ее нет дома.

— А Лев Сергеевич?

— Как вас представить? — тоном вышколенной секретарши произнесла Ангелина.

— Следователь следственного комитета при прокуратуре Торцов.

— Одну минуту.

Она зажала микрофон рукой:

— Лев Сергеевич, к вам следователь.

— Какой еще следователь?

— Не знаю. Из следственного комитета при прокуратуре.

— Ну что же вы, Ангелина Михайловна, — заволновался Гусаров. — Впустите его сейчас же, неудобно.

Ангелина нажала кнопку, открывающую дверь в подъезд, и осталась в прихожей ждать, когда позвонят в квартиру.

— Не вижу ничего неудобного, — громко сказала она, чтобы находящийся в комнате Гусаров хорошо ее слышал. — Вы же его не приглашали и не ждали, вас вообще могло не быть дома, раз вы не договаривались о встрече.

Гусаров, хромая, вышел из комнаты, чтобы встретить гостя. Когда раздался звонок, он сам открыл дверь. На пороге стоял мужчина в годах с симпатичным открытым лицом и папкой в руке.

— Лев Сергеевич? Позвольте представиться: Торцов Аркадий Николаевич, старший следователь. Вот мое удостоверение.

Гость потянулся к карману, но Гусаров протестующе замахал руками.

— Не надо, не надо, к чему этот официоз. Вы только скажите, что случилось? С кем-то беда? С Люсей? С Ленькой? С Мариной? С Сашкой? С кем-то из внуков?

— С вашими близкими все в полном порядке, — улыбнулся Торцов. — Мне нужно поговорить с вами о Ларисе Кротовой. Вы ее помните?

Ангелина Михайловна, стоявшая тут же, чуть сознание не потеряла от волнения. Следователь интересуется Ларисой! Почему? Зачем? Что произошло? И в любом случае надо сделать все возможное и невозможное, чтобы остаться и поприсутствовать при разговоре. Это с ней и Виленом можно увиливать и не отвечать на вопросы, а со следователем так не получится и придется рассказывать всю правду. А ей, Ангелине Сорокиной, услышать эту правду жизненно необходимо.

— Ну конечно, мы помним Ларису, ведь она была нашей соседкой, жила в квартире на нашем этаже. Но только это было так давно… — растерялся Гусаров. — Что мы можем знать о ней?

Следователь Торцов мягко улыбнулся.

— Вы позволите мне пройти? Я вам сейчас все объясню.

Гусаров проводил его в комнату, и Ангелина Михайловна перехватила вопросительный взгляд, брошенный Торцовым в ее сторону. От Льва Сергеевича этот взгляд тоже не укрылся.

— Это Ангелина Михайловна Сорокина, соседка, она, кстати, живет в той самой квартире, где когда-то жила Лариса.

Сейчас ее попросят удалиться и не мешать конфиденциальной беседе… Надо любым способом этого избежать.

— Может быть, чаю? — любезно спросила она. — Или вы предпочитаете кофе? Я подам, Лев Сергеевич, не беспокойтесь.

— Если можно — чаю, — попросил следователь, и по выражению его лица Ангелина поняла, что теперь уж у него язык не повернется попросить ее уйти. Ну как это так: подай-принеси-пошла вон? В приличном обществе так не делают.

Она ушла на кухню заваривать чай и все время прислушивалась к голосам в комнате, боясь пропустить что-то важное и интересное.

— Лев Сергеевич, после убийства Кротовой вы проходили свидетелем по делу и выступали в суде, — начал Торцов.

— Да, было такое.

— Значит, вы были более или менее в курсе того, как жила ваша соседка, — Торцов не то спрашивал, не то утверждал, и Ангелина пожалела, что не видит его лица.

— Скорее менее, чем более, — отвечал Гусаров. — Наши дети вместе играли, Лариса часто приводила Сашеньку к нам, когда не с кем было его оставить. Ну и когда появился этот ее кавалер, Валера, она нас познакомила. Вот, собственно, и все. Я тогда еще служил, все время пропадал на работе, и с Ларисой больше общалась моя жена, вам надо бы с ней поговорить, а не со мной. А что случилось-то? Почему вы про Ларису вдруг вспомнили?

— Дело в том, Лев Сергеевич, что Валерий Стеценко убит.

— Стеценко? А кто это?

— Тот самый Валера, сожитель Кротовой, который ее убил.

Ангелина Михайловна чуть не выронила из рук фарфоровую крышечку от заварочного чайника. Удача! Неслыханная, неожиданная удача, что она оказалась в нужный момент в квартире Гусаровых, в противном случае такая важная информация прошла бы мимо нее. Надо сегодня же доложить Максиму. А вдруг это окажется для него полезным?

Она на мгновение отвлеклась на собственные мысли и чуть не пропустила продолжение разговора.

— …у следствия есть основания полагать, что убийство Стеценко может быть местью за Кротову. И в рамках этой версии у нас намечено два направления расследования. Первое: за Кротову отомстил кто-то из ее близких друзей, возможно, бывший любовник. И второе: это была месть за убийство матери, и подозреваемым в этом случае становится сын Ларисы Александр. Алиби Александра мы проверили, он к убийству непричастен. Остаются друзья, знакомые и любовники. Вот почему я и пришел к вам.