Наталия Левитина - Стопроцентная блондинка

– Да брось, неправда! Что это за цифра?

– Семьдесят?! – изумилась Маша. Она тоже не знала, какой суммой спонсирует государство своих малолетних граждан. – Ты шутишь?

– Я знаю, знаю! – радостно трещала Люсьен. – Семьдесят рублей! Но вам не положено!

– Почему это? – хором спросили родители Здоровякины.

– Потому что семьдесят рублей платят только малообеспеченным семьям. А у вас доход на одного человека больше прожиточного минимума. Значит, вам не положено!

– Откуда ты знаешь, какой у нас доход? – с подозрением посмотрела на домработницу Мария.

– А… Ну… Я же вижу. Еда, игрушки… Ну и меня вы наняли… Я так, прикинула.

(Люсьен порылась в ящике, куда Мария складывала документы, чеки и платежки.)

– Ты не прикидывай, а лучше протри пол на кухне, – сухо приказала Маша. – Везде свой нос сует!

– Да, вот если бы мы получали эти деньги… – мечтательно сказал Илья.

– Двести восемьдесят рублей нас не спасут, – пожала плечами Маша.

– …я мог бы свернуть их трубочкой и засунуть в ж… тому уроду, который определил размер пособия.

– Я думаю, виноваты депутаты, – донесся с кухни голос Людмилы. – Но их же много.

– А я бы разменял десятками, – нашелся Здоровякин. – На двадцать восемь ж… хватило бы.

Илья похлопал себя по карманам и достал упаковку презервативов. Брови Здоровякина выгнулись удивленными дугами, и он несколько секунд озадаченно рассматривал находку.

– О, Маш, смотри-ка, завалялось с давних времен!

Здоровякины не пользовались презервативами по крайней мере год: сначала Маша была беременна, потом она сделала себе какой-то специальный укол.

– Спрячь, пригодится! – Илья бросил коробку жене…

– А вы знаете, Марь Анатольна, что просроченные презервативы использовать нельзя, – наставительно сообщила Люся, когда Илья ушел. – Пол я помыла.

Мария машинально вертела в пальцах разноцветную коробочку «Дюрекса».

– Почему ты думаешь, что они просроченные?

– Ну, раз они сто лет пролежали в кармане у Ильи Кузьмича!

Маша проверила дату. На коробке было напечатано: 03.01.04.

«Бог мой, их выпустили в прошлом месяце! – ужаснулась Мария. – И как же они могли «заваляться с давних времен»? Значит, он купил их совсем недавно? Но мы ими не пользуемся! Выходит, он купил их, чтобы без последствий развлекаться с подружкой?! Но зачем показал мне? А-а-аххххх… Он их достал случайно! И у него не было другого выхода, как наврать, что они валяются в кармане уже сто лет. Он ведь не смотрел на дату! О-оооо!!!»

– Марь Анатольна, Мария! Вы чего такая зеленая? – засуетилась Люсьен. – Вам плохо? Вы присядьте, присядьте!..

Валдаев сидел в офисе, откинувшись в кресле, и смотрел дневной сон. Ему мерещилось, что он бредет по колено в прохладной воде, проваливаясь в золотой песок. Под мерцающей гладью реки мелькают серые тени рыб, они приятно задевают плавниками стройные, чуть-чуть волосатые конечности Валдаева. Над водой вьется мошкара, легкие пылинки играют в лучах света. Солнце греет Валдаеву затылок и плечи, а над его головой сияет яркое, безупречно синее небо…

Короче, Саше пригрезилось лето. Он по нему соскучился, как путник, долго скитавшийся в ледяной пустыне. Или это была мечта о душевном тепле и нежности?..

Валдаев встрепенулся и подвигал плечами, разминаясь. За окном мела февральская вьюга, выл ветер и сердито швырял в прохожих снегом. О лете не стоило и мечтать. О душевном тепле – тоже.

Вечер с Вероникой разочаровал Александра. Планируя секс, он всегда учитывал перманентную потребность женщины в любви. Наверное, в этом и заключался секрет плодотворной деятельности Валдаева на ниве донжуанства. А Вероника не ждала от него комплиментов или признаний. Она требовала чистого, не замутненного эмоциями секса.

В результате получилась идеально выверенная картинка, нарисованная черным карандашом. Эскизу не хватало красок – упоения друг другом.

Валдаев понимал: причина не в том, что Вероника – расчетливая бизнес-леди, не способная к ответному чувству. Просто весь ее пыл и страсть предназначались другому мужчине, не Александру.

Выкладываясь на полную катушку в апартаментах Вероники, Валдаев надеялся намертво приковать к себе женщину и изгнать из ее сердца мысли о бизнесмене Краснове. Он даже рассчитывал, что она сразу схватится за телефон и начнет звонить экс-возлюбленному – «привет, дорогой, ты уволен!».

Ничего подобного!

Едва в воздухе растаял последний всхлип, Вероника подняла мосты, наполнила ров водой и запустила в него крокодилов. Страшное подозрение закралось в голову Валдаева – а не фантазировала ли сейчас она, что занимается сексом с Красновым? И стоило надрываться, укрепляя реноме соперника?

Валдаев чувствовал себя опустошенным.

– Дался тебе этот Краснов! – раздраженно бросил он.

– Что? – удивилась Вероника. Ее удивление было естественно, ведь она не предполагала, что Александру известно про бизнесмена.

– Ты любишь Вячеслава Краснова, – зло констатировал Валдаев.

– Откуда ты знаешь?

– Следил.

Вероника расхохоталась:

– Да, люблю! Я его люблю! Совершенно бескорыстно и преданно. И всегда буду любить его. Он исключительный! Не обижайся, я ведь предупреждала тебя, что мое сердце занято.

– Но он женат. У него дети.

– У него чудесные дети, – улыбнулась Вероника. – И я не причиню им никакого вреда.

– Так и будешь всю жизнь на вторых ролях? Тебя это не унижает? Раз ты так его любишь, зачем позвала меня?

Вероника выразительно посмотрела на сыщика. На ее лице мерцала улыбка, то отражаясь в глазах, то касаясь губ. «Как она преобразилась, едва разговор зашел о ее драгоценном Краснове!» – обиженно надулся Валдаев.

– Так зачем?

– А разве не понятно? Я взрослая женщина.

– Ясно. Занятой и семейный бизнесмен не готов снабжать тебя сексуальными услугами по первому требованию. Тебе не хватает. Да?

– Да, – кивнула Вероника. – Ты все прекрасно понимаешь. Когда мы встретимся еще раз? Постой, я посмотрю ежедневник. У меня свободен вечер вторника. Ты согласен?..

Теперь перед Валдаевым стояла дилемма. Способен ли он смириться с ролью пажа, используемого в соответствии с позывами организма? В плане физиологии эта роль сулила постоянный, непреходящий экстаз. А в нравственном плане – была крайне унизительна для мужчины.

От размышлений Валдаева отвлек опять же Дима Штефан. Он в третий раз наведывался в офис «Поможем!», и Александр начинал подозревать юношу в патологичном пристрастии к данной точке рельефа.

– Да, это снова я, – с вызовом объявил Дима. Он был небрит, черные мокрые волосы свисали с плеч, как простыни, вывешенные на просушку.

«Отвратительный имидж, – подумал Валдаев. Сам он, несмотря на бурную ночь, блистал ухоженностью. – И как его терпят на заводе абразивных материалов, такого расхристанного?»