Елена Донцова - Дочери страха

Несколько минут в палате было тихо. Потом заворочалась на своей койке Уля, которая во все время рассказа не подавала признаков жизни и казалась глубоко спящей. Теперь она вдруг спросила тягучим, словно одурманенным голосом:

– Значит, моя настоящая мать умерла, когда меня рожала, а папа погиб в армии, да?

– Тебе лучше, Уля? – склонился над ней Рэм Григорьевич.

– Ага, намного. Все-таки не алкаши…

– Уля, теперь я могу сказать, что вовсе не собирался отлучать тебя от нашего дома. Просто надеялся, что эта история заставит тебя, наконец, серьезно задуматься о своей жизни.

– А где же все-таки Надежда Сергеевна? – в лихорадочном нетерпении воскликнула Лиза. – Она знает, что произошло? Почему вы держите это в тайне от нее?

– Я был бы рад рассказать Наде все. Но пока это невозможно, к сожалению. Во-первых, нужно было все хорошенько перепроверить. Во-вторых, пока мне строго-настрого запрещено ее волновать.

– Она больна, да? – внезапно догадалась Лиза. – То есть вы говорили, что она в больнице, но мне почему-то не приходило в голову. Она больна… очень серьезно, да?

– Мама больна?! – подскочила и Уля. – Ну, то есть Надежда… Сергеевна.

– Да, Надя больна, – не стал кривить душой Рэм Григорьевич. – Но надежда есть. Ей сделали операцию, завтра я лечу к ней. Уля, если я возьму тебя с собой, готова ты пообещать, что не сорвешься и не станешь там с горя напиваться? Матери сейчас это совершенно ни к чему.

– Конечно, папа, – машинально ответила Уля. И тут же спохватилась: – Но как же, если я вам не родная? Пусть Лиза летит!

– Что ж, давайте внесем окончательную ясность, – сказал Рэм Григорьевич. – Наша родная дочка – это ты, Ульяна. Когда экспертиза показала, что Лиза никак не может быть нашим ребенком, я, честно скажу, растерялся, понять ничего не мог. Ведь все так замечательно сходилось. А потом догадался: сама Надя меня обманула. Назвала родного ребенка – приемным.

– Зачем? – чуть ли не хором воскликнули девушки.

– Знаете, мы с Надей об этом еще не говорили, но, кажется, я понимаю, почему она так поступила. Во-первых, боялась за свое дитя, боялась новой попытки похищения и хотела, чтобы все думали, будто ребенок уже похищен. Во-вторых, понимала, что не стану я ради чужого ребенка жилы рвать, город на уши ставить. А она очень любила тебя, Лиза, и пыталась спасти любой ценой. Она знала, что поиски все еще продолжаются, и не хотела меня… расхолаживать, что ли.

– Или просто стеснялась признаться, что я – родная, – прошелестела со своей койки Уля.

– Самокритично, – одобрил ее отец. – Что ж, я счастлив, что все закончилось, хотя бы через столько лет. Так что, Лиза, бери своего ребенка и перевози в загородный дом. Любовь Петровна будет счастлива, она детей любит. Кто там у тебя: сынок, дочка?

– Дочка, – прошептала Лиза. – Рэм Григорьевич, откуда вы знаете?

– А откуда все всё знают? В Интернет заглянул.

– Только я лучше пока сама у них поживу. Мне сейчас в городе быть нужно.

– Ну, как знаешь, – кивнул Рэм Григорьевич. – Но к возвращению Нади ты должна быть готова. Зря ли я столько старался?

– Я буду готова. А почему вы сказали, будто нас перепутали в роддоме?

– А надо было сказать, что тебя из-за моей дурацкой самонадеянности похитили бандиты? Считал, что те времена канули безвозвратно. Разве мог я подумать, что из-за небольшого обмана история снова повторится!..

В этот момент вошла медсестра, покосилась на разгоряченные лица присутствующих, убрала капельницу Ульяны. И сказала:

– Ну, эту барышню можете забирать. Только дома пусть сразу ложится в постель. А вот вторую мы пока попридержим.

– Жду в машине, Уля.

Рэм Григорьевич, ни на кого не глядя, торопливо вышел из палаты. Пока Уля возилась, натягивая одежду, Лиза смотрела в окно и улыбалась своим мыслям. Она думала о том, как будет пересказывать эту удивительную историю Мише и Андреевне. А потом когда-нибудь, через много лет – Соне.

– Лиза. – Уля нерешительно коснулась ее руки. – Ты можешь кое-что сделать для меня?

– Для тебя – могу, – усмехнулась Лиза.

– Слушай, ты ведь понимаешь, мне к маме надо лететь. Ты сможешь его похоронить?

– Кого? – содрогнулась Лиза.

– Генку, – с трудом выговорила Уля, и лицо ее болезненно скривилось. – Я ведь видела, как он там мертвый лежал. Я не хочу, чтобы его зарыли как собаку. Ну, узнай хотя бы, где его похоронят, если сама не хочешь возиться.

– Ты с ума сошла? Кто мне отдаст его хоронить?

– Ну, я умоляю тебя! – заломила руки Уля. – Я попрошу отца, он все устроит. Тебе разрешат. Он же все-таки отец твоей дочки. А вдруг она когда-нибудь спросит тебя, где ее отец похоронен?

– Я надеюсь, – медленно проговорила Лиза, – я очень надеюсь, что моя дочка будет называть отцом совсем другого человека. И что она никогда не узнает, от какого мерзавца родилась на свет. Но для тебя я это сделаю. Поезжай спокойно и отца успокой, а то он совсем из-за нас измучился. Обними за меня свою маму. Скажи, что я ее… помню и очень ее жду. Скажи, что я ее благодарю… Впрочем, ладно, сама все скажу.

После ухода Ульяны Лиза еще немного посидела на кровати, ощупала повязки на своих ранах – и начала потихоньку готовиться к побегу из больницы. Ей некогда было залеживаться из-за пустяков – впереди ее ждало слишком много разных дел.