Софи Ханна - Солнечные часы

– Но этого недостаточно, – закончил Пруст. – Как бы мне ни хотелось отрапортовать начальству, я желаю абсолютно точно знать, что произошло. Мне нужна ясная картина, Уотерхаус.

– Мне тоже, сэр. Картина уже проясняется. Мы уверены, что Энгилли выбирал своих жертв по веб-сайтам. Двум из них сайты разрабатывала Ивон Котчин.

– Как насчет Тани, официантки из Кардиффа, которая писала с трудом? У нее тоже был собственный веб-сайт?

– Таня – исключение, – признал Саймон. – Мы также можем объяснить присутствие зрителей. Энгилли устраивал платные холостяцкие вечеринки с изнасилованием. Я обнаружил следы его деятельности в Интернете. Собственно, этим я и занимался…

– Вместо того чтобы поговорить с сержантом или попытаться отыскать Наоми Дженкинс, – с нажимом произнес Пруст. – Или рассказать мне правду о том, что в действительности происходит в твоих оригинальных мозгах и твоей еще более оригинальной жизни, Уотерхаус. Уж извини за прямоту.

Саймон оцепенел. Инспектор впервые за много лет намеренно его обидел. «Для Снеговика, – сказала бы Чарли, – оригинал – любой, у кого нет жены, которая печет булки и штопает носки». Саймон отчетливо услышал ее голос, но лучше бы она была рядом.

Жизнь его и впрямь нормальной не назовешь. Подруги нет, друзей настоящих нет… Кроме Чарли.

– Селлерс добыл массу улик в «Серебряном холме», – продолжил он. – Энгилли аккуратно вел документацию, будто это легальный бизнес. Там есть контактные телефоны десятков мужчин, список из двадцати трех фамилий женщин – судя по всему, прошлых и будущих жертв. Рядом с одними именами стоят даты и галочки, рядом с другими ничего нет. Селлерс всех женщин с помощью Google проверил – у всех либо собственные веб-сайты, либо личная страничка на сайте фирмы. Все они деловые…

На столе перед Саймоном зазвонил телефон. Он взял трубку и произнес автоматически:

– Констебль Уотерхаус.

Это не могла быть Чарли, она позвонила бы ему на мобильник.

– Саймон? Господи, какое счастье!

У него радостно екнуло сердце. Не Чарли, но голос очень похож.

– Оливия?

– Номер твоего сотового я потеряла, и последний час меня мурыжил сначала электронный кретин, а потом живой. Ладно, неважно. Слушай, я страшно волнуюсь за Чарли. Можешь послать вашу мигалку к ее дому?

С трудом унимая нервную дрожь, Саймон сказал Прусту:

– Машину к дому Чарли.

До сих пор ему не приходилось отдавать приказы Снеговику.

Пруст развернулся к телефону на соседнем столе.

– Что случилось? – произнес Саймон в трубку.

– Сегодня Чарли оставила мне сообщение на автоответчике. Фактически вчера, только я не ложилась. Короче, она попросила меня приехать, обещала оставить ключ на обычном месте, чтобы я вошла, если ее не будет.

Саймон знал, что Чарли имеет обыкновение оставлять ключ под мусорным контейнером. Воспользовавшись пару раз, он даже отчитал Чарли: негоже следователю класть ключ туда, где его найдет первый же домушник. «Фантазии не хватает, чтобы придумать место получше», – отмахнулась Чарли.

– Я приехала около восьми. Чарли не было, ключа тоже. Я написала записку с просьбой перезвонить, а сама пошла в бар, перекусила и выпила, книжку почитала. Чарли все молчала. Я занервничала, вернулась к ее дому. Там опять пусто. Я сидела в машине и ждала. В любой другой ситуации плюнула бы и поехала домой, но то сообщение… Чарли была дико расстроена. Почти открытым текстом сказала, что у нее стряслось что-то ужасное…

– И? – как можно спокойнее произнес Саймон. «Не тяни, давай к делу!»

– Я заснула в машине. Когда проснулась, в гостиной горел свет и шторы были задернуты. Раньше они были открыты. Понятно, я решила, что она вернулась, и позвонила в дверь, собираясь первым делом закатить скандал за то, что она не перезвонила мне, как только увидела мою записку. Представь, дверь мне не открыли. Но там кто-то есть. Я через стекло заметила движение в прихожей. Должно быть, Чарли и еще кто-то, но почему она не открыла дверь? Можешь считать меня истеричкой, но я не сомневаюсь – у моей сестры что-то произошло.

– Чарли в Шотландии, – сообщил Саймон. «Зато Грэма Энгилли там нет». – Она не может быть у себя дома.

– Ты уверен?

– Абсолютно. У нее там срочное дело.

– Снова поехала в «Серебряный холм»? – В Оливии проснулась журналистка. – Ты мне звонил, расспрашивал о Грэме Энгилли… Какого дьявола Чарли не сказала мне, что едет к нему?! Я бы не торчала у ее дома как долбаная идиотка! – Оливия запнулась. – А ты не в курсе, чем она так расстроена?

– Извини, мне пора. – Саймон не мог больше висеть на телефоне.

Пруст уже успел надеть пальто.

– Саймон, не клади трубку! Если там, в доме, не моя сестра, то кто?!

– Оливия…

– Я могу вернуться и разбить стекло. Я все равно узнаю! Я в пяти минутах…

– Ни в коем случае, слышишь, Оливия? Сейчас я ничего не могу объяснить, но думаю, что там находится очень опасный человек. Держись подальше от дома Чарли. Обещай! – Если он не сумел защитить Чарли, то ее сестру защитить обязан. – Обещай, Оливия.

Она вздохнула.

– Ладно. Только позвони мне сразу же, как сможешь. Я хочу знать, что происходит.

Пруст тоже хотел знать, что происходит. Вздернув брови, он проследил, как Саймон кладет трубку.

– Значит, в доме сержанта очень опасный человек?

Саймон кивнул. Щеки у него горели.

– Грэм Энгилли, сэр.

Он уже шагал к двери, хлопая по карманам пиджака в поисках ключей от машины. Пруст – следом. Саймон с удивлением обнаружил, что обычно такой обстоятельный, медлительный инспектор способен обогнать его.

Оба думали об одном и том же: у Наоми Дженкинс сумка Чарли, а в сумке – ключи от дома. Надо спешить.

Только в машине, когда они уже мчались в сторону дома Чарли, минимум в два раз превышая допустимую скорость, Снеговик сказал:

– Это, конечно, мелочь, ничтожная деталь, но каким образом Грэм Энгилли оказался в доме сержанта Зэйлер? Откуда он знает, где она живет?

Саймон не отрывал взгляда от дороги. И молчал.

Когда Пруст снова заговорил, тон его был подчеркнуто вежлив:

– Хотел бы я знать, сколько людей, когда все это закончится, получат приказ об увольнении.

Саймон стиснул руль, словно у него в жизни больше ничего не осталось.

Грэм Энгилли стоит надо мной с ножницами, которые я привезла из дома, и щелкает в воздухе у моего лица. Лезвия оглушительно клацают. В другой руке он держит мой молоток.

– Какая умница, все продумала. Явилась оснащенная.

У меня в голове бьется одна-единственная мысль: он не может победить. Не может быть у истории такого конца – что я по собственной глупости угодила прямо к нему в лапы, да еще прихватила с собой все, что нужно для собственного убийства. Должно быть, я обезумела, если надеялась взять над ним верх. Нет, только не думать о своем безрассудстве. Три года назад я позволила беспомощности одолеть себя. На этот раз надо сделать все по-другому.