Алексей Хапров - Наследник

— Ясно, — облегченно вздохнул я. — Когда нужно ехать?

— Прямо сейчас.

В супермаркете моя спутница щебетала без умолку:

— Смотри, какие восхитительные чашечки! Тебе нравятся? Может, купим?… Какой торт тебе больше хочется, "Прагу" или "Наполеон"?… Ох, что-то мне приелась эта "салями". Давай лучше возьмем буженину… Я знаю, ты любишь форель. Но семга, поверь, ничуть не хуже…

"Слава богу, что она хоть не называет меня своим котиком, — раздраженно думал я, едва успевая вставлять в ее болтовню короткие "да", "пожалуй" и "конечно".

Народ, находившийся в магазине, не сводил с нас глаз.

Меня не отпускало ощущение, что хозяйка ведет себя так неспроста. И что дело здесь не в болезненном восприятии чужого внимания, а в чем-то другом. Но что именно скрывалось за ее любезностью, я узнал значительно позже.

Ближе к концу дня приехал Баруздин. Посчитав его появление обычным контролем работы подчиненных, я уже приготовился было сделать ему доклад. Но мой шеф отмахнулся и проследовал в дом.

"Вот что значит отсутствие хозяина, — мысленно отметил про себя я. — При Карпычеве он такие штуки себе не позволяет".

Проговорив с сестрой более двух часов, Баруздин уехал, так и не задав мне ни одного вопроса…

На следующий день после возвращения Карпычева и Радика погода резко испортилась. Небо затянуло серой, непроницаемой пеленой. В воздухе повеяло прохладой и сыростью. А зарядивший с самого утра дождь отбивал всякую охоту появляться на улице.

За окном становилось все темнее и темнее. Вечер постепенно вступал в свои права. Я находился на "боевом посту" и с трудом сдерживал одолевавшую меня зевоту.

Вдруг на мониторе высветились две яркие точки. К забору подъехал автомобиль. Я узнал джип Баруздина.

Я встрепенулся, поднялся с места, и отправился открывать калитку.

— Все в порядке? — спросил меня шеф, перешагивая через разлившуюся у самого порога лужу.

— Происшествий не зафиксировано, — отчитался я.

Мы прошли в будку. Баруздин снял трубку внутреннего телефона:

— Алле! Геннадий Матвеевич? Здравствуйте. С приездом Вас. Можно Вас увидеть?… Ага, иду.

Мой шеф вышел во двор. Его лицо сияло слащавостью. На крыльце появился Карпычев. Они о чем-то немного поговорили, после чего Баруздин махнул мне рукой. Я выглянул наружу.

— Собирайся, — скомандовал шеф. — Поедешь с нами.

— Куда? — спросил я.

— К Голосовому оврагу.

Я удивленно вскинул брови.

— Только что проезжал мимо него. Никогда такого не видел. Мистика из мистик! Матвеича долго уговаривать не пришлось. Он уже одевается. Или тебе не интересно?

— Интересно! — с жаром выдохнул я. — Еще как интересно!

Мы уселись в джип и стали дожидаться Карпычева. Когда он присоединился к нам, "Лэнд Крузер", взревев, тронулся с места.

— Вот погода, так погода! — досадовал Баруздин, ловко лавируя между лужами. — Геннадий Матвеевич, это не Вы, случайно, ее с югов привезли?

— Нет, — отозвался известный актер. — Когда мы уезжали, там было тепло и ясно. Вини во всем север.

Впереди показались яблоневые сады. Миновав их, Баруздин подъехал к самому склону оврага и заглушил мотор. Мы вышли из машины.

Мой шеф не соврал. То, что предстало нашим глазам, и в самом деле впечатляло.

Над оврагом клубился густой туман. Как будто в нем что-то кипело. Причем цвет тумана имел какой-то необычный, зеленоватый оттенок. Он исходил откуда-то из глубины, и рассеивался по мере удаления.

У меня по спине поползли мурашки. Мне сразу вспомнились истории, о которых я читал в библиотечной книжке. Зеленый туман! Так же, как и тогда!

Я посмотрел на своих спутников. В глазах Карпычева светилось неподдельное изумление.

— Да-а-а, — восхищенно протянул он.

— После таких видений поневоле начинаешь верить во всякую чертовщину, — зачарованно прошептал Баруздин.

— А вы чувствуете, какая вокруг тишина? — спросил известный актер. — Для этого места она не характерна. Здесь всегда слышится какая-то жизнь.

Я прислушался. И точно. Если исключить дуновение ветра и шум дождя, в овраге царило абсолютное безмолвие.

— Ну что, может спустимся вниз? — предложил Баруздин, посветив карманным фонарем.

Мы переглянулись. Карпычев усмехнулся:

— Иди первый. Мы за тобой, — отозвался он.

Но мой шеф так и не решился взвалить на себя бремя лидерства.

Внезапно из оврага донеслись чьи-то торопливые шаги. В тумане проявилась невысокая, плотная, коренастая фигура. Это был человек лет пятидесяти, в потрепанных брюках, изношенных широконосых башмаках, старомодном картузе, и потертом пиджаке, под которым просматривалась светлая косоворотка,

— Братцы! — окликнул нас он; голос у него был грубый и прокуренный. — Подскажите, куда это я вышел? Вроде, шел правильно, а очутился где-то не там.

— А куда тебе надо? — спросил Баруздин.

— В Дьяково.

— В Дьяково? — удивленно переспросил мой шеф. — Так его давным-давно уже нет. Лет двадцать, как снесли.

— Чего-о-о-о? — удивленно протрубил незнакомец.

Он подошел к нам вплотную, и я смог разглядеть его лицо. Оно было немного одутловатым, морщинистым, с хорошо развитым подбородком, толстыми губами, мясистым носом, и неглубокими, круглыми, чем-то напоминающими рыбьи, глазами.

Эти черты были мне хорошо знакомы. Я их определенно где-то видел.

"Где я мог его раньше встречать?", — подумал я.

И тут меня осенило. Лицо незнакомца точь-в-точь походило на фотографию без вести пропавшего карпычевского деда.

У меня перехватило дыхание. Этого не может быть!

Человек в картузе тем временем остановился и стал пристально нас оглядывать.

— А вы, собственно, кто такие? — с подозрением спросил он. — Что-то одеты вы как-то странно. Не по-нашему.

— Это мы-то странно одеты? — засмеялся Баруздин и сделал шаг вперед.

Незнакомец отпрянул и угрожающе поднял кулаки.

— Не подходи. Зашибу. У меня рука тяжелая.

Мой шеф опешил. Возникла пауза.

Взгляд человека в картузе светился враждебностью.

— По-моему, сумасшедший, — тихо, сквозь зубы, прошептал Баруздин.

Он изобразил приветливую улыбку и сделал приглашающий жест.

— Послушай, приятель…

Незнакомец напрягся, словно сапер, обезвреживающий мину, и снова принял боевую стойку.

— Не подходи.

Мой шеф замер.

— Ты хоть скажи, как тебя зовут? — весело воскликнул он.

— А тебе зачем? Ты что, из НКВД?

— Точно, из "Кащенко", — процедил Баруздин, и опять обратился к незнакомцу. — Ну, не говори, если боишься.

— Чего мне тебя бояться? — парировал человек в картузе. — Мне бояться нечего. Я из потомственных крестьян. В партии с двадцать девятого года. А вот ты, сразу видать, что из "бывших".

Незнакомец немного помолчал, словно раздумывая, стоит ли ему и дальше продолжать с нами разговор, а затем произнес: