Милан Николич - Современный югославский детектив

Новак вытащил из портфеля прозрачный пакет, наполненный белым порошком. Сенечич вскрыл пакет и высыпал порошок на стол.

— «Белая смерть»! — сказал он. — Гашиш! В рефрижераторе обнаружено около пятидесяти таких пакетов, а может, и больше. В каждом — полкилограмма. Вам известно, сколько смертей несут эти упаковки?!

Все затаили дыхание.

— Ромео Альфиери принадлежал к мафии, занимающейся торговлей наркотиками. Расследование будет вести Интерпол. Ромео перевозил наркотики из Стамбула в Неаполь. Югославскую границу он пересекал, пользуясь симпатией таможенников, как бывший партизан. Причина убийства — столкновение враждующих группировок мафии. Убийце было приказано поджидать Ромео где-то по дороге. Ликвидировав шофера, он или, скорее, его сообщники, располагая фальшивыми документами, должны были завладеть рефрижератором. Убийцу мы назовем Черный человек. Не вдаваясь в подробности, можно приблизительно восстановить ход событий. Черный человек, улучив момент, приблизился к машине, когда Ромео дремал в кабине, и, затянув шелковый шарф на его шее, привязал концы к рулю… Покидая место преступления, убийца столкнулся с Розмари. Наверное, они узнали друг друга. Или Черный человек так подумал. На Розмари был златиборский джемпер. Полагая, что найдет девушку в тринадцатом номере, убийца проник туда, но в кровати была Юлиана в этом самом джемпере. Она, вероятно, спала. Вполне объяснимо, учитывая их сходство, что Черный человек перепутал девушек. Тем более что на шее Юлианы был шелковый шарф. Убийца задушил ее этим шарфом, пребывая в уверенности, что избавился от свидетеля. Позднее, увидев Розмари живой и невредимой, он был растерян и напуган. Она же в его присутствии подтвердила, что столкнулась с Черным человеком. У него был выбор: бежать или убить Розмари. Исчезни он внезапно, подозрение неминуемо пало бы на него, поэтому он выбрал убийство. Убийца проник в номер… и затянул шарф на шее третьей жертвы. — Сенечич замолчал и обвел нас грустным взглядом.

Воцарилась мертвая тишина. Мне показалось, таящая угрозу.

— Простите, — заговорил вдруг Штраус, — но обе комнаты были заперты изнутри. Как же этот Черный человек прошел сквозь запертые двери?

— Это главный вопрос, на который надо было найти ответ, что нам и удалось. Думаю, Черный человек подтвердит, что мы не ошиблись. Однако не будем терять время… Прошу вас, — Сенечич обратился к кому-то из группы Новака, — скажите милиционерам, чтобы привели первого свидетеля…

Вошла Катица Прпич, румяная, как спелое славонское яблоко.

Я окинул быстрым взглядом присутствующих. Все хранили спокойствие, а если на чьем-то лице можно было заметить следы волнения, то оно скорее было вызвано восхищением этой цветущей красотой.

— Катица Прпич, жена Степана Прпича, — представил ее Сенечич. — Садитесь, Катица. Прошу вас ответить на мои вопросы, и по возможности короче…

Катица кивнула.

— Вы были женой Степана Прпича…

— Я и теперь ему жена! — Катица покраснела еще сильнее.

— Некоторое время вы жили с Ромео Альфиери в Неаполе.

— Это моя ошибка!

— Однажды, когда Ромео находился в рейсе, к вам в дом пришел незнакомый человек, наш соотечественник. Что ему было нужно?

— Он сказал, что хочет повидать Ромео, что они вместе воевали.

— Он назвал свое имя?

— Что-то пробормотал, вроде Карабег. Точно не разобрала.

— Карабег. Это все?

— Нет, господин, только сейчас вспомнила. Когда он ушел, я заметила, что пропала фотография Ромео, которая стояла на столике…

— Вы рассказали Ромео об исчезнувшей фотографии?

— Нет, я не думала, что это важно.

— И последнее: приходил ли тот человек еще?

— Нет. Когда я упомянула Ромео о госте, он вроде бы задумался, но ничего не сказал.

— Спасибо, — поблагодарил Сенечич Катицу. — А теперь взгляните, пожалуйста, на всех присутствующих в этой комнате и скажите, нет ли среди нас этого Карабега.

Катица встала и внимательно посмотрела на того, кто оказался к ней ближе всех, — на следователя. Я видел, как она, размышляя вслух, покусывает губы.

— Больше всего он на вас был похож, — Катица замолчала в нерешительности, — только, кажется, постарше.

Послышался смех. Засмеялся и Сенечич:

— Круг подозреваемых расширяется! Придется и мне поискать алиби. — И вдруг, посерьезнев: — Смотрите еще!

Катица задержалась около одного из трех «близнецов» в черных пиджаках, сотрудников Новака. Это был лысоватый крепкого сложения мужчина среднего роста. Катица отрицательно помотала головой. Затем остановилась возле Штрауса: нет, не тот. Когда она посмотрела на меня и мы встретились взглядом, я увидел, что глаза у нее голубые и чистые, как славонское небо после грозы! Катица улыбнулась мне и подошла к Врабецу.

В комнате стояла тишина, поэтому голос Катицы зазвенел, словно колокол в сельской церквушке, когда она произнесла:

— Добрый вечер, господин Карабег!

Врабец вскочил как ошпаренный.

— Что это значит? Что за спектакль? Эта женщина лжет, лишь бы выгородить своего мужа!

— Успокойтесь, Врабец! — прикрикнул Сенечич. — Вы получите слово.

— Я ее никогда в глаза не видел! И в Неаполе не был! Посмотрите мой паспорт! — вопил Врабец.

— Спокойно! Спокойно! — стучал Сенечич по столу ладонью, требуя тишины. — Мы еще не закончили разговор… Я вас, Врабец не обвиняю… Моя задача установить факты.

Когда шум стих, следователь отдал распоряжение милиционеру:

— Введите главного свидетеля!

И спросил у Катицы:

— Скажите, у Карабега не было какой-нибудь особой приметы?

— Была, — начала было Катица. — Он…

— Ну, не будем торопиться. Об этом позднее. А вот и…

Дверь раскрылась, и на пороге появился Черный человек — в черном пиджаке и черной шляпе, надвинутой на самые глаза!

За его спиной я увидел Чедну Врзич.

Штраус и Врабец вскочили со своих мест одновременно. Во взгляде Штрауса мелькнуло сомнение, а во взгляде Врабеца — страх.

Пиджак болтался на Черном человеке, как на огородном пугале. Я не мог сдержать смех. Да, у Сенечича поистине талант устраивать театр ужасов!

— С удовольствием представляю вам Черного человека, — произнес он, указывая на главного свидетеля. — Розмари Штраус!

Амалия Новичич вскрикнула, однако в обморок падать не стала. Она ошеломленно уставилась на чучело в черном. Когда же наконец пиджак и шляпа были сброшены, нашему взору во всей своей ангельской красоте предстала Розмари, эта маленькая дрянь, из-за которой всем нам пришлось столько поволноваться. В особенности престарелому «папочке» Штраусу.

— Кто пытался вас задушить? — спросил Сенечич. — Чедна, переведите вопрос.

В полной тишине, по очереди оглядев всех, Розмари ткнула пальцем в официанта.