Хуан Мадрид - Прощай, принцесса

— Ничего я не терял, Матос. Мне никто ничего не посылает, кроме моего банка и дешевых рекламных агентств. Я не получал никаких записей.

— Тони, я ничего не собираюсь от тебя скрывать. Откровенно говоря, я думаю, что мы вполне можем выиграть это дело, но есть несколько слабых звеньев. У стороны обвинения имеется свидетель. Это соседка Лидии, некая Ана Гарсес, она заявила, что видела, как Хуан входил в их дом с бутылкой шампанского в руках в восемь тридцать вечера того самого дня, когда было совершено преступление. Ну, ты наверняка в курсе, так ведь?

— Я читал интервью с Луэнго в газете.

— Тони, самое серьезное, что есть против Хуана, — это как раз свидетельство соседки Лидии. У меня имеется копия ее допроса в полиции, и она держит себя очень уверенно, у нее словно бы нет и тени сомнений в том, что она сообщает. В общем… все это не так просто, как кажется, однако у нас есть козырная карта. Ты не поверишь — но это дневник убитой девочки. Чрезвычайно полезный документ. Если верить ее словам, абсолютно все мужчины в нее влюблены и желают затащить в постель… Она дошла до того, что решила, что наследный принц влюблен в нее, вообразила, будто они встречаются. Надо же додуматься до такого!

— Принц? Какой еще принц?

— Ну ты даешь, Тони! Какой может быть принц? Единственный, который есть у нас — его высочество дон Фелипе, принц Астурийский, сын короля. Жаль, что я не принес тебе полной копии дневника. Она уже возомнила себя будущей королевой Испании.

Роман Гадес выглядел молодо и абсолютно не был похож на полицейского. Я удивился, когда, войдя в мой рабочий кабинет, он начал с интересом разглядывать заставленные книгами полки. Я поднялся из кресла, отложив в сторону свое чтение.

— Желаете присесть, инспектор? — Я показал на соседнее кресло.

— Нет, спасибо, я лучше постою.

Плохое начало. Оставаясь на ногах, он владел ситуацией, мог перемещаться по комнате по своему желанию, рассматривать книги, трогать мои бумаги. Полицейский достал из кармана небольшой блокнотик и дешевую ручку. Я ждал, пока он сделает первый шаг.

Он позвонил мне по телефону за день до нашей встречи и попросил уделить ему некоторое время, чтобы поговорить о Лидии Риполь. Он назвал себя: инспектор Гадес.

Мария, наша прислуга, заглянула в дверь следом за вошедшим и спросила:

— Вам что-нибудь принести?

Я изобразил на лице вопрос:

— Кофе или чего-нибудь покрепче, инспектор?

— Нет, спасибо, — ответил он.

— И мне ничего, Мария. — Я снова обратился к своему собеседнику, меня начинало бесить то, как он бесцеремонно разглядывает содержимое шкафов: — Я слушаю вас, инспектор.

— Как я уже объяснил в телефонном разговоре, я опрашиваю всех, кто был знаком или имел дело с доньей Лидией Риполь. Я бы хотел задать вам несколько вопросов. И готов обещать, что не отвлеку вас надолго. Вы ведь хорошо ее знали, не так ли?

— В сущности, все зависит от того, что подразумевать под словом «знать». Она была моей студенткой на факультете журналистики в девяносто четвертом — девяносто пятом годах.

— Вы часто навещали ее после этого?

— Часто навещал? Не уверен, что это подходящее выражение, чтобы определить наши с Лидией взаимоотношения.

— А как бы вы сами их определили, сеньор Дельфоро?

— Послушайте, иногда между учеником и учителем возникают некие отношения, не совсем укладывающиеся в общепринятые схемы. Лидия выросла без отца, и я стал для нее чем-то вроде наставника, старшего товарища, если можно так сказать. Она иногда звонила мне, чтобы попросить совета.

— Насколько часто вы посещали сеньориту Лидию?

— Часто? Никогда не задумывался над этим… Знаете, иногда мы годами не виделись. В любом случае Лидия и моя жена вместе учились в университете и все это время поддерживали дружеские отношения. Несколько месяцев назад Лидия звонила мне, ее тогда как раз пригласили на телевидение, и она интересовалась моим мнением по некоторым вопросам. После… то есть я хочу сказать, совсем недавно, она снова вышла на связь, чтобы обсудить одну личную проблему. Это все.

— Сеньорита Риполь поведала вам, в чем именно состояла эта ее личная проблема?

— В полном объеме.

— Так кем же в итоге была для вас Лидия? Подругой?

— Бывшей ученицей, которая стала моим другом.

— Понятно… А ваша супруга тоже была сперва ученицей?

— Точно так, инспектор Гадес.

Я смотрел, как он записывает что-то в блокнот.

— А скажите, сеньор Дельфоро, вы когда-нибудь приводили сеньориту Риполь в ту квартиру, что вы снимаете на улице Эспартерос?

— В квартиру? Да, один или два раза. Я использую ее в качестве кабинета, работаю там над материалами для романов. Там спокойно, никто не знает того телефона, и мне не звонят и не мешают. Это допрос?

— Допрос? Ни в коей мере. Я просто задаю вопросы, не более того. Когда в последний раз вы приходили в гости к донье Лидии Риполь?

— В последний раз? Где-то в конце июля, не помню точно, может двадцать седьмого или двадцать восьмого. Лидия позвонила мне за день до того и сказала, что решила свои личные проблемы и хочет это со мной отпраздновать. Таким способом девочка думала поблагодарить меня за данные в свое время советы. Я взял с собой бутылку шампанского, и мы распили ее, поднимая бокалы за ее счастливое будущее. Я пришел к ней около восьми тридцати вечера, а ушел где-то между одиннадцатью тридцатью и двенадцатью, я точно помню время, так как должен был пересечься с одним другом.

— То есть это было примерно за месяц до ее смерти?

— Именно так я и сказал.

— А вы не могли бы назвать имя приятеля, с которым у вас была назначена встреча?

— Да, конечно, Антонио Карпинтеро.

— У вас есть свидетель, который подтвердил бы, что вы с ним все-таки смогли увидеться в тот день?

— Он не пришел. Мы должны были встретиться в его квартире на улице Эспартерос, соседней с моей. Я оставил ему сообщение на автоответчике.

— Когда вы в последний раз видели сеньора Карпинтеро?

— Тони? Постойте… я должен подумать. Насколько я знаю, сейчас он по службе уехал в Эстремадуру, он работает в детективном агентстве. Точно, я случайно столкнулся с ним четыре дня назад, двадцать восьмого августа, в одном баре в Маласанье. Было около пяти часов вечера.

— То есть это случилось в тот день, когда убили сеньориту Риполь.

— Кажется, да.

— И после этого вы не виделись?

— Нет, думаю, он до сих пор так и не вернулся. О чем я вам уже говорил.

— Хорошо, сменим тему. Сеньорита Риполь никогда не говорила вам, что боится за свою жизнь? Она упоминала о том, что у нее есть враги?