Кэрри Гринберг - Темная Прага

— Конечно, госпожа, — на лице девушки засияла улыбка, — вам помочь приколоть шляпку? Нет? Тогда я быстро соберусь…

На службе в большом поместье в предместьях города был один значительный минус. А именно то, что этот самый город попадать удавалось нечасто. Поэтому поездка в Прагу, да тем более на господском экипаже, представлялась увлекательным приключением.

Анну словно разрывали на части чувства и эмоции, с которыми она уже привыкла справляться. С одной стороны, она была счастлива. Счастлива безмерно, всепоглощающе — людям никогда не понять этого счастья, оно знакомо только вампирам, утолившим мучительный голод. Но с другой стороны (и эти мысли она гнала прочь), сердце ее болезненно сжималось, когда она пыталась вспомнить и, самое главное, понять, какое же преступление было вчера совершенно. Преступление против своего Geliebte, против их любви и против всей жизни.

Но она об этом не думала. Старалась забить голову такими приятными мелочами, как новое голубое платье, шпильки для волос и модный фасон каблука. Никаких вампиров и убийств. Она молодая, красивая и знатная девушка, которая едет в салон мадам Гасиштейнски за… за…

Анна крепко сжала кулачки. Мартина, сидевшая рядом с ней в экипаже, удивленно взглянула на молодую госпожу:

— Что-то не так, пани?

Та только улыбнулась и покачала головой. Разве у нее может быть что-то не так?

— Приехали, пани! — обратился к ней кучер.

Они остановились в самом сердце Праги — Старом Городе. Наверно, только в таких местах и должны шиться свадебные платья будущим герцогиням.

Кучер открыл перед девушкой дверь и помог ей спуститься. Мартина вышла следом, держа над хозяйкой широкий зонтик от солнца. Вот уж эти дворянки — они сами не свои до цвета лица и боятся загара, словно геенны огненной!

Анна подобрала юбки и быстро поднялась по мраморной лестнице, ведущей в салон. Она поправила шляпку и опустила ее пониже, чтобы широкие поля закрывали лицо, и горячие лучи солнца не касались кожи. Конечно, это неправда, что солнце могло превратить ее в пепел одним лишь лучом, для этого она была слишком стара, однако находиться под ним было крайне неприятно и даже болезненно — и это всего-то с десяток минут, больше она не пыталась выдержать. Навстречу ей вышла владелица салона. Когда приезжает одна из постоянных клиенток, не следует пренебрегать вежливостью.

Они прошли по широким коридорам мимо красивых витрин и дорогих тканей, милых женскому сердцу аксессуаров и готовых платьев, ожидающих, когда хозяйки их заберут.

Мадам Гасиштейнски провела Анну в отдельную комнату, где посредине на небольшом возвышении стоял манекен со свадебным платьем будущей герцогини.

Ослепительно белое, настолько, что казалось, что оно светится. Длинный шлейф и ниспадающие складки на турнюре, тончайший шелк, изысканное кружево на корсаже, и воротнике, дорогие аксессуары… Любая девушка была бы счастлива хотя бы увидеть такое платье, не то что надеть его. Но Анне было не до того. Она ясно понимала, что весь этот фарс устроила она. Но не хватало ей сейчас терять лица! Она же умная, хитрая, она не позволит, чтобы ее в чем-то заподозрили.

Анна, не шевелясь, стояла на маленьком постаменте, и даже не замечала, что происходит вокруг. Мартине казалось, что ее хозяйка и вправду не сделала ни одного движения, и даже словно бы не дышала, хотя такого, конечно, быть не могло.

Процесс примерки занял не один час — мадам Гасиштейнски хотела, чтобы платье сидела идеально — она несколько раз перетягивала корсет, меняла длину юбок и турнюр, подносила различные драгоценности…

Мартине, конечно, было очень интересно наблюдать за этим зрелищем, но не все же это время! Анна поймала взгляд своей горничной и сказала, чтобы не ждала ее и отправлялась на рынок — столько всего еще необходимо купить!

— Направляйся на рынок, я заеду за тобой туда позже, — распорядилась она.

Девушка с радостью бросилась выполнять это поручение.

Мартина ушла, а Анна устало закрыла глаза, пока портниха под строгим надзором мадам Гасиштейнски суетилась вокруг нее.

— Мадемуазель, ваше платье уже почти готово! — мадам Гасиштейнски просто светилась радостью, — мы доставим его послезавтра вам в имение.

— Да-да, — автоматически кивала Анна, бессмысленно перебирая пальцами жемчужное ожерелье, — благодарю вас.

— Как господин герцог? — решила поддержать разговор хозяйка салона.

Ожерелье разлетелось на множество мелких частей, жемчужинки весело запрыгали по полу.

— Как всегда, — глухо проговорила Анна, но тут же взяла себя в руки и улыбнулась. Ее улыбка могла сгладить любую ситуацию, а вместе с гипнозом они просто творили чудеса, — ждет не дождется свадьбы.

— Ну, вот и прекрасно, — заверила ее мадам.

Уже выходя из салона, Анна не удержалась и купила несколько приятных мелочей — шляпку, шаль, перчатки — нужно было готовиться к наступающей зиме.

— Куда теперь? — спросил кучер, помогая хозяйке закинуть шляпные коробки и пакеты с покупками внутрь кареты.

— На рынок, за Мартиной.

Кучер улыбнулся. Он даже не стал уточнять, на какой именно рынок, потому что госпожа наверняка не поняла бы его. «А что, их несколько?» — представил он удивленный вопрос этой аристократки. Да разве может ее интересовать, где каждую неделю покупают продукты к ее столу?

Размышляя так про себя, он гнал карету к тому рынку, о котором часто рассказывала ему Мартина. Он находился на окраине и ничем не отличался от остальных — тот же шум, гвалт, бесконечные прилавки и развалы с продуктами, множество людей, снующих туда-сюда.

Сны бывают странные. Сны бывают страшные. Сны бывают непонятные, смешные, тоскливые — любые. Но когда приходит утро и слабый, чуть сероватый утренний свет пробивается сквозь дыры в крыше или сквозь щели в стенах, сны уходят, оставляя лишь слабый отголосок тревоги. Так было и сейчас.

Вик проснулась не столько от солнца, пока еще слабо скользящего по грязной коже, сколько от холода, к которому постепенно примешивался голод. К голоду постепенно привыкаешь, но периодически он приносит некоторые неудобства. Вик в тайне мечтала изобрести какое-нибудь лекарство от голода. Лекарство, которое бы раздавалась всем бедным. Как бы тогда все было хорошо и просто. Но так же, как она мечтала изобрести это лекарство, точно так же она в тайне понимала, что единственное лекарство против голода это хороший, сытный, горячий обед. Увы, что-что, а вот это ей точно не грозило!

Голод все сильнее напоминал о себе. Это был голод, когда твой желудок начинает утверждать, что не ел он три дня и пора бы пожалеть хотя бы то, что осталось от остального организма.

Город был другим, неизведанным миром, который представлял собой новую жизнь, со всеми своими возможностями к началу этой самой новой жизни. Город новый и неизведанный. Люди новые и неизведанные. Интересно, где тут можно было бы найти еду?