Ольга Лаврова - Он где-то здесь

- Я к подобным штукам равнодушен, - неторопливо откликается Щепкин.

- Даже если ехать по Киевскому шоссе? И потом свернуть налево? - с расстановкой говорит Знаменский. - Мимо деревни Сосновка?

Чувствуется, что вопросы бьют в цель, но старик крепится.

- Нет, - говорит Щепкин, точно от него и впрямь ждали художественной оценки. - У меня другие эстетические критерии. Я часовщик.

- Но с большим опытом организации всяких артелей и тэ дэ. Не так ли? наступает Пал Палыч.

То, что Щепкин подчеркнуто пропустил мимо ушей вопрос о дороге мимо Сосновки, лишь подтверждает, что Знаменский и Томин "взяли след".

Упоминание артелей Щепкина не радует.

- Ну и что? - с неприязнью произносит он.

- Констатация характерного факта. Не менее характерно, что вы проигнорировали мой предыдущий вопрос. Это психологическая ошибка, Алексей Прокопыч. Если б вы не поняли его подоплеку, то непременно задали бы встречный вопрос: при чем тут Киевское шоссе и какая-то деревня?

- Что еще за подоплека? - уже напряженно спрашивает Щепкин.

- Хотя бы эта! - весело отвечает Знаменский и постукивает по столу конвертом с надписью "А. П.". По нему не скажешь, что он выложил последний козырь. Напротив, впечатление, будто в запасе имеется еще немало улик против Щепкина.

- Не к лицу нам с вами в кошки-мышки играть, Алексей Прокопыч. Взрослые же люди!

- Считаете, вы меня обложили? - вскипает Щепкин и стукает тростью об пол. - Изобличили? Да чтобы так со мной разговаривать, молодой человек, вам еще носом землю пахать и пахать!.. Минутку, - останавливает он сам себя и щупает пульс. Движение привычное, даже не надо следить по часам, чтобы различить учащенность и перебои. Щепкин долго смотрит в окно, отвлекаясь и постепенно возвращая себе душевное равновесие.

Знаменский и Томин переглядываются, но не нарушают молчания.

Оторвавшись наконец от окна, Щепкин возвращается к прерванной фразе, но тон у него теперь спокойный, даже философски-юмористический. Он как бы выверяет его по внутреннему камертону, если реплика не соответствует "стандарту", Щепкин повторяет ее иначе - поправляет себя.

- Да-а, молодые люди, пахать бы вам и пахать носами... Но - ваше счастье: мне категорически запрещено нервничать. Прописаны положительные эмоции и юмор. Как-никак два инфаркта - это обязывает... Вдруг что-нибудь да и выйдет у двух энергичных молодых людей! - добавляет он спокойно и снисходительно. - Очень вредно тревожиться. Мой доктор сочинил мудрую присказку на аварийный случай: "На кой бес мне этот стресс". - И он повторяет на разные лады: - "На кой бес мне этот стресс?", "Ну на кой бес мне этот стресс!.." - Щепкин гипнотизирует себя, улыбается и констатирует: - Все в порядке. Итак, по-дружески и по-деловому. Я облегчу жизнь вам, вы - мне. Драгоценный остаток моей жизни.

- Давайте не торговаться! - твердо заявляет Томин. - Неподходящее место.

- Храм правосудия? - Щепкин смеется. - Ах, инспектор, вы еще верите в свое дело на земле? Люди всегда будут стараться обойти закон.

- А другие будут за него бороться.

Старик легко соглашается:

- Верно, диалектика жизни. И, смешно, ситуация вынуждает меня вам помочь. Хотя ничего бесспорного против меня нет. Только - подаренный щенок. Пал Палыч, сейчас какое веяние: собачка - смягчающее обстоятельство или отягчающее?

- Смягчающее. По крайней мере, с моей точки зрения.

- Вот с этим человеком я буду разговаривать! Так-то, инспектор!

Друзья разыгрывают классический дуэт на допросе: один жесткий, другой мягкий. Мягкий при этом достигает большего, чем в одиночку.

- Ближе к делу, а? - предлагает Томин.

- Торопиться тоже вредно! - Щепкин прислушивается к произнесенной фразе: не позволил ли себе рассердиться на нетерпеливого инспектора? - Торопиться вредно, но и спорить вредно, - рассуждает он. - Беда... Так вот, Пал Палыч, очень скромно: я хочу вернуться сегодня домой, а в дальнейшем умереть у себя в постели под присмотром любимого доктора. В камере душно, жестко и посторонние люди... За меня: чистосердечное признание, собачка, почтенный возраст, два инфаркта и куча прочих тяжких недугов.

- Приплюсуйте сюда щедрость! - решительно говорит Томин.

- То есть?

- Добровольно отдайте незаконно нажитое!

- Почему он такой мелочный? - спрашивает Щепкин у Пал Палыча.

- Боюсь, он прав.

- Отдать ни за что ни про что? Помилуйте, это грабеж! Нет-нет! Впрочем... На кой бес? На кой бес... А, будь по-вашему, пропади оно пропадом! - Старику трудно остаться равнодушным, и он снова устремляет взгляд в окно. - Здоровье всего дороже...

Знаменский прерывает паузу.

- Где можно получить документы о состоянии вашего здоровья?

Щепкин достает справки - они предусмотрительно приготовлены и сложены в небольшой изящной папочке.

- Вверху телефоны для проверки, - поясняет он.

Томин заглядывает через плечо Пал Палыча в папку. Брови его ползут на лоб.

- Богатейший ассортимент! И все без липы?

- Увы. Честно приобрел на стезях порока и излишеств... Я пожил со смаком, инспектор! - добавляет он, зачеркивая горечь последних слов. - Все имел, всего отведал!

- Доложу прокурору, - говорит Знаменский, кончив проглядывать медицинскую коллекцию Щепкина.

- И объясните: чтобы дать показания, мне нужно дожить до суда. Это и в его интересах.

Пал Палыч убирает в сейф чеканку и папку со справками. Кладет перед собой бланк протокола допроса и берется за авторучку.

- Стол накрыт, признаваться подано! - возглашает Томин.

* * *

После допроса Знаменский и Щепкин едут в машине по Киевскому шоссе. Они на заднем сиденье, рядом с шофером - сотрудник УБХСС Орлов.

- Вредна мне эта поездка, - вздыхает Щепкин. - Никитин человек невыдержанный, могу нарваться на оскорбления. А денежки пока у меня. Нужные сведения у меня. Вы, Пал Палыч, должны меня беречь как зеницу ока. Пушинки сдувать!

- Да-да, - усмехается Знаменский. - "На кой бес..."

Машина проезжает мимо загородного ресторана. Памятно Щепкину это нарядное стилизованное здание. Здесь он совращал Артамонова, когда понадобился ему верный человек для шарашки...

...Они сидели тогда вдвоем за столиком - Артамонов лицом к залу, где кроме русской речи слышался и говор интуристов, а в дальнем конце играл оркестр.

Отвлекаясь от разговора со Щепкиным, он осматривал пары, направлявшиеся танцевать, убранство и освещение зала - все ему было тут в диковинку, вплоть до сервировки и заказанных блюд. Хозяином за ужином был, естественно, Щепкин.

Он только что кончил что-то рассказывать, и с лица Артамонова еще не сошло изумленное выражение.

- Алексей Прокопыч, я не пойму, это, ну... нелегально, что ли?

- Помилуй, Толя, как можно! Все официально оформлено, средства перечисляются через банк. Гениальная комбинация! Деньги из ничего!