Лилиан Браун - Кот, который учуял крысу

— Роджер, прими мои поздравления: ты замечательно снял кота на следующее утро после пожара, фотография опубликована во вчерашней газете. Впечатляет. И очень трогательно — аж за душу берёт.

— Гы-гы! Спасибо, Квилл! Значит, тебе понравился портрет Уинстона? Знаешь, самое смешное то, что я щёлкнул его за день до взрыва — для нового раздела «Пожалейте бродячих кошек и собак!».

— Я звоню не только по этому поводу. Когда ты подошёл к задней двери, Уинстон сделал попытку вырваться наружу?

— Если бы он выпрыгнул прямо на меня, я бы бросился бежать со всех ног, отмахав не меньше мили. Ты знаешь, как я отношусь к кошкам. Нет, он даже не появился. Как выяснилось, он сидел в своей «песочнице».

— У тебя очень удачно получился вид сбоку — от торчащих усов до пышного хвоста.

— Ага. И я рад, что статейка о нём вышла в три столбца.

Квиллер сообщил ему новость:

— Кота уже забрали. Его приютила одна пара с Приятной улицы.

— Кто такие?

— Бетьюны.

— Понятно. Я знаю их сына. Большая шишка. Ну, спасибо, что позвонил. Мне надо бежать. У нас летучка в девять тридцать.

Следующий звонок Квиллер сделал в адвокатскую контору, где работала Синтия.

— Вы знаете, что Уинстон нашёл себе новый дом?

— Как я рада! — воскликнула она. — Такой замечательный кот! Если бы у меня была своя квартира, я бы ни минутки не сомневалась — сразу бы взяла его к себе.

— Как я понял, вы поладили.

— Я только знаю, что он всегда был рад меня видеть, когда я приходила его кормить, — сказала Синтия. — А кто его взял, мистер К.?

— Мистер и миссис Бетьюн с Приятной улицы.

— Правда? Она — тетка моего парня. Очень славная женщина. Надеюсь, она его не испортит.

— Ещё один вопрос, Синтия. Когда вы приходили кормить кота, не делал ли он попытки выскочить на улицу через заднюю дверь?

— Нет, ни разу. Я всегда открывала дверь очень осторожно — на всякий случай: а вдруг… Но он вёл себя хорошо. Спокойный такой котик.

Квиллер отправился в центр завтракать и, заскочив в кафе «У Ренни», случайно подслушал обрывок чужого разговора:

— Плохи дела. Туристы слетались сюда как мухи на мёд. А теперь — конец всему… Это был полевой шпат, знаете? А он хрупкий, как яичная скорлупа… Какое счастье, что старик ничего этого не видит!.. Нужно что-то делать с этими керосиновыми обогревателями!

Только в библиотеке, куда он направился после завтрака, царило похоронное настроение: люди скорбели об утрате книг. И служащие, и читатели всегда были рады репортёру: ведущий колонки «Бойкое перо», наследник Клингеншоенов, приятель начальницы…

— А её нет, — сообщили ему. — Она у зубного врача.

Служащие окружили Квиллера вниманием: показывали ему последний проект новой переплётной мастерской для библиотеки, разработанный мистером Смитом. Продемонстрировали, как работает новый прибор для регистрации книг на стойке выдачи. Расспрашивали про Коко и Юм-Юм. Сводили посмотреть на новый экспонат — ещё одну чернильницу в коллекции старинных письменных приборов. Спросили, кто его любимый писатель. Притащили для него — на счастье — двух местных кошек, живых талисманов библиотеки, Мака и Кэти, чтобы он с ними поздоровался.

Он отвечал дружескими кивками, остротами, одобрительным бормотанием.

Квиллер сообщил сотрудникам библиотеки, что его питомцы перестали линять: готовятся к Великому. А двум добровольцам, седовласым дамам, что суетились вокруг стенда с фотографиями, он с готовностью предложил свои услуги.

— Вам помочь, дорогие дамы?

— Да! — хором ответили те, сразу начав милую болтовню. — Вот эти мужчины на снимке до сих пор не опознаны, кроме того, что на переднем плане. Это — губернатор Уитерспун… Фотография сделана в тысяча девятьсот двадцать восьмом.

— Боюсь, это не я рядом с ним, — с мягким юмором ответил Квиллер.

Не моргнув глазом они продолжали:

— Людям интересно знать, кто изображён на фотографии. Это может быть их предок. Их прадедушка вполне мог дружить с губернатором… Может, они захотят привести детей в библиотеку, показать им старинный снимок и сказать: «Вот, смотри, это твой прапрадедушка на фото, вместе с губернатором».

— Понимаю. — Только теперь Квиллер осознал, насколько серьёзно дамы относились к этой проблеме. — Спорю на что угодно, что Гомер Тиббит сможет узнать их. — У одного из мужчин на фотографии под мышкой был гроссбух, двое других были в полицейской форме, а четвёртый держал на поводке охотничью собаку.

— Раньше мистер Тиббит приходил в библиотеку каждый день — занимался исследованиями. А теперь, когда он переехал в «Уголок на Иттибиттивасси», мы его совсем не видим, правда, Дора? Я уж подумала, что он ушёл к праотцам. Ему же сто лет в обед.

Квиллер ответил:

— Сегодня днём я буду в тех краях. Хотите, я возьму с собой эту фотографию?

— Это будет чудесно! Мы положим её в конверт.

Гомер, почти столетний старик, и его жена Рода, которая была на десять лет младше его, поженились довольно поздно. Оба они трудились на ниве просвещения. Он раньше никогда не был женат, а она ни разу не выходила замуж. Для гостей они всегда разыгрывали одну и ту же комическую сценку семейной ссоры. Все знали, что они — любящие супруги, бесконечно преданные друг другу.

На старости лет они переехали в деревушку, расположенную на некотором удалении от города, и поселились в четырёхэтажном особняке с островерхой крышей, отдалённо напоминавшем отель на швейцарском курорте. Когда Квиллер с фотографией губернатора Уитерспуна в конверте и букетом цветов для Роды подъехал к месту своего назначения и припарковался на стоянке для гостей, вдруг, уже на самом подходе к дому, он увидел мэра города Грегори Блайта, выходившего из дверей.

— Добрый день, сэр, — поздоровался он. — Объезжаете своих избирателей?

— Это никогда не помешает. Без труда не выловишь и рыбку из пруда, — заявил «безупречный кандидат», готовящийся к перевыборам.

Блайт, который уже три срока подряд занимал место городского главы, всегда ратовал за присоединение городов-спутников к Пикаксу — по разнообразным причинам, одной из которых было увеличение числа избирательных округов.

— Я встретил нашего хиззонера [6] Хиззонер — имя героя рассказа «Наш прекрасный город» американского фантаста Роберта Энсона Хайнлайна (1907–1988). Используется как имя нарицательное для ироничной характеристики продажного мэра. на парковке, — сказал Квиллер, когда Рода впустила его в дом. — Он что, приходил выклянчивать ваши голоса или предлагал купить ценные бумаги?

— Знаете, что я вам скажу? У меня он не получит ни цента! — дребезжащим голосом заявил старик. — Он приезжает сюда, чтобы выманить у вдов их пенсию или страховку, которую они получают за своих покойных мужей.