Джон Фасман - Библиотека географа

— Вот его имя. В рубрике «Наши покровители». Ниже сказано, что он передавал университету от пяти до десяти тысяч долларов в год. Мы просмотрели эту рубрику за последние несколько лет — и везде, начиная с девяносто второго года, стояло его имя и указывалась аналогичная сумма.

— Но что это доказывает?

— Послушайте только этого парня! — воскликнул Гомес. — У него манеры и лексикон как у судейского. Ему надо было стать адвокатом. Между прочим, молодой человек, у вас еще есть время, чтобы перейти на эту стезю.

— Вы говорите прямо как мой отец.

Гомес рассмеялся и покачал головой.

— Правильно, ничего это не доказывает. Пока что. Но как сказал Джо, нам следует исходить из предположения, что хотя бы слух об аресте профессора должен был просочиться в университетскую администрацию. А коли так, руководство не могло не вмешаться в политику факультета истории, когда это случилось в первый раз, ибо какому университету нужен профессор, у которого так и чешется палец, чтобы спустить курок? Кроули, возможно, был тогда популярен, но не до такой степени, чтобы замять это дело. К тому же одному человеку такое вряд ли под силу. Дело тем не менее замяли, а это дает нам право выдвинуть рабочую гипотезу относительно того, почему университет решил сохранить такого парня, как Пюхапэев. Давайте подсчитаем, сколько Пюхапэев им отстегивал?.. Включая его жалованье, пятьдесят, шестьдесят, возможно даже, семьдесят тысяч в год… Это большая сумма. Руководству же для ее получения нужно было лишь замять это дело. И профессор Кроули, и дядюшка нашего Джо неплохо в этом смысле потрудились. Вот куда мы в наших рассуждениях добрались. Полагаю, мои выкладки, как всегда, безупречны, не так ли?

— Чтоб тебя черти взяли, Гомес, — сказал Джо и посмотрел на меня. — Этот парень два года носился по пустыне, преследуя контрабандистов, и теперь думает, что он Элиот Несс. Даже вернувшись сюда и поступив в городскую полицию, он постоянно напоминает нам о днях своей славы.

— Только не надо произносить при мне слово «пустыня». Меня в дрожь бросает, стоит об этом вспомнить. Я вам так скажу, молодой человек: если когда-нибудь соберетесь вступить в ряды сил правопорядка, держитесь подальше от ФБР, если, конечно, не обладаете огромным терпением и удачей. Меня, например, ФБР послало сушиться на солнышке в глуши между Бисби и Дугласом.

— Между чем и чем?

— Вот именно что между чем и чем… Меня отрядили преследовать контрабандистов, промышлявших ввозом контрафактных сигарет, на границу с Мексикой между Бисби, штат Аризона, и Дугласом, штат Нью-Мексико. Я терпеть не могу жару, а там солнце жарило так, что не приведи Господи. Я ежедневно выпивал шесть литров воды и при этом почти не ходил в туалет. А похмелье наступало после жестянки пива. Разве это жизнь? При всем том друзья в бюро у меня остались, они и передали мне кое-какую интересную информацию на нашего парня.

— Какую?

— К примеру, сообщили, что ваш приятель проходил свидетелем по делу девяносто пятого года о хищении драгоценностей. — Гомес пощелкал «мышкой» своего компьютера, и на дисплее высветился какой-то документ. — Федералы до сих пор думают, что все это дело организовал Пюхапэев, но нарыть на него улики, чтобы засадить за решетку, так и не смогли. Будете записывать эти сведения?

— Обязательно.

— Хорошо… Итак, о чем я говорил?.. Ага, вот! В январе тысяча девятьсот девяносто пятого года в Уикенденском музее изящных искусств проходила выставка старинных иранских ювелирных изделий. Выставлялись чрезвычайно любопытные вещи — украшения из коллекции самого шаха Ирана, часть которых, похоже, была нелегально вывезена из этой страны.

— Эй! Я видел эту выставку, — сказал Джо. — Между прочим, она прибыла сюда стараниями дядюшки Аба.

— Что вы имеете в виду? — спросил я.

— Наши, так сказать, уикенденские персияне — мои дядюшки и кузены — скинулись и внесли в фонд музея некоторую сумму, позволившую этому учреждению доставить сюда драгоценности. В этой акции так или иначе приняли участие почти все персы-иммигранты этого штата: деньгами или переговорами с владельцами драгоценностей, поскольку многие экспонаты выставки были взяты из частных коллекций. Дядюшка Аб еще за несколько лет до этого составил официальное предложение разместить экспозицию в здешнем музее. Что ни говори, красивые были вещицы…

— Красивые, это точно. Но дело в том, что выставка едва не сорвалась, — сказал Гомес. — Видите ли, экспозиция прибыла сюда из Манчестера — из того, что в Англии, а не в Нью-Гэмпшире. Самолет с коллекцией приземлился в Логане, и один из работников, нанятых организационным комитетом для перевозки коллекции из Логана в Уикенден, попытался стибрить несколько рубинов.

— И как его поймали? — спросил я.

— Как поймали, говорите? Мне самому очень бы хотелось это знать. Но здесь об этом ничего не сказано. Нет, подождите, кое-что все-таки есть… Вот, пожалуйста: «Действуя на основании информации, предоставленной конфиденциальным источником в Бостоне, агенты сосредоточили внимание на некоем Джозефе Хлопикове, сотруднике известной курьерской фирмы, отвечавшей за безопасную транспортировку экспозиции из частного авиатерминала в Логане в Уикенденский музей изящных искусств. Агенты проследили передвижения Хлопикова от его квартиры в Дорчестере до складского помещения терминала, где последний открыл контейнер под номером двадцать семь и извлек из него коробку, помеченную номером девяносто один, которую и спрятал в карман своего пальто. Сразу вслед за этим агенты Уильямс, Шалай и Тадаки арестовали подозреваемого и доставили в федеральную тюрьму временного содержания в Спрингфилде, округ Масс».

Дальше еще интереснее. Похоже, в тюрьме Хлопиков раскололся. Как думаете, что он тогда рассказал?

Гомес посмотрел на меня, но я пожал плечами. Тогда он перевел взгляд на Джадида, который взмахом руки предложил ему продолжать.

— Терпение, друзья мои, является одной из главных человеческих добродетелей, — наставительно сказал Гомес и продолжил: — Итак, мистер Хлопиков сообщил, что он похитил рубины по настоянию Яна Пюхапэева, профессора истории и восточноевропейских проблем из Уикенденского университета. Мистер Хлопиков также сказал, что за это профессор обещал передать ему миллион долларов в облигациях на предъявителя. По словам арестованного, профессор утверждал, будто эти рубины обладают некоей магической силой, но лишь он один знает, как правильно их использовать. Удобно, верно? Представляется полной ахинеей, особенно для образованных джентльменов вроде нас с вами. Но в этих материалах сказано, что Хлопиков был очень напуган и, по его словам, рассказал об этом только под угрозой депортации, причем не только его, но и родителей, сестры и племянников.