Владимир Шитов - Собор без крестов

— Привет, дружище! Я ждал твоего звонка.

— Что ты хотел мне сказать?

— Они принимают условия.

— Они не думают пудрить мне мозги, не обманут?

— Исключено! Я буду гарантом их обязательств.

— Скажешь им, что я согласен с ними сыграть в гольф.

— Я тебя понял и передам им, — заверил его Молох.

Переговорив по телефону, Лесник поехал с Ларисой туда, куда обещал свозить ее. Посмотрев в зеркало

заднего вида, Лесник и Лариса увидели преследовавший их автомобиль; догадливо улыбнувшись, они

продолжили беседу между собой. Куда бы они ни поворачивали, точно такой же маневр делала и следовавшая за

ними «тойота». Отрываться и скрываться от преследователей они не собирались, но позволять вот так нагло

следить за собой у Лесника не было желания.

— Передай водителю, что, мне кажется, за нами увязался хвост в виде «тойоты». Если он от нее избавится, я

плачу ему пятикратную провозную плату, а если не сможет, то тогда просто нас бесплатно обслужит.

Когда Лариса передала водителю предложение Лесника, тот, подумав и все взвесив, сказал:

— О’кей! — одновременно показал большой палец правой руки, давая понять, что данное предложение его

устраивает.

— Ты ему дай срок на гонку в один час, а то будет трясти нас по городу целый день, — дополнительно

заметил Лесник.

— О’кей! — опять прозвучало со стороны водителя, который стал более сосредоточенным за рулем.

Начавшаяся гонка с преследованием веселила Лесника с Ларисой, тогда как резкие повороты, развороты с

визжанием тормозов стоили водителю большого напряжения и труда. В конечном итоге он был вынужден

признать, что преследовавший его водитель оказался более высокого класса.

— Тогда пускай везет нас туда, куда первоначально ты ему сказала, — пренебрежительно пробурчал Лесник, потеряв к своему водителю всякий интерес.

Таксист послушно исполнил его просьбу. Вид его был кислый и подавленный, как будто он съел с десяток

зеленых абрикосов.

— Подождите нас у магазина и не переживайте, за работу мы вам все равно заплатим, — снизошла к нему

Лариса.

В магазине они долго рассматривали выставленные экспонаты. Потом Лариса выбрала понравившийся ей

комплект бриллиантовых сережек и перстень, которые Лесник беспрекословно купил.

Благодарная Лариса души не чаяла в Леснике и тянулась к нему, как головка подсолнуха к солнцу, но он, смущенно отмахнувшись от ее излияний, похвастался:

— Все это чепуха. Я тебе подарю крупный бриллиант. Он будет немного меньше этого, — Лесник показал на

красовавшийся в его перстне камень, — но тот красавец затмит этих братьев, вместе взятых. Душман знает

ювелира, который сделает твоему камню достойную оправу.

Приехав в отель, Лесник, рассчитавшись с довольным таксистом, поднялся в номер, где Лариса продолжила

с ним ранее прерванный разговор.

— Витя, кто я такая, что ты так тратишься на меня? Я же знаю, что ты можешь купить себе и моложе, и

красивее меня женщину. Почему ты так в отношении меня поступаешь? Я же при всем моем желании не смогу

сполна отблагодарить тебя за все это.

По ее внешнему виду можно было легко заметить, что она даже как-то напугана его щедростью. Прижав

притихшую Ларису к своей груди, Лесник после затянувшегося молчания произнес:

— Мне от тебя не нужна никакая корысть. Я только хочу, чтобы ты была хранительницей моего сердца, чести, достоинства и уважения. Чтобы я мог стать твоей частью, а ты моей.

— Ты же знаешь, что я себе уже давно не принадлежу, — прошептала она свои слова, как молитву.

Быть послушной рабой такого мужчины являлось для нее радостью. Правда, у этой радости виден был

горизонт, покрытый тучами, а поэтому до грозы она старалась использовать представившийся ей шанс.

Глава 25

При очередном визите к Лапе в тюрьму, уединившись со своим подзащитным в следственной комнате, Альфред Скот сообщил ему «приятную» новость:

— Ваш дружок ликвидировал одну из свидетельниц по вашему делу. Если точно так же успешно выполнят

свою часть задания наши мафиози, то считайте себя оправданным и гуляющим на свободе по Бродвею. Сейчас

же вы только одной ногой ступили за пределы тюрьмы.

— Вот видишь, а ты болтал мне, что один в поле не воин, — обрадованно заметил адвокату Лапа.

Погубленную жизнь миссис Даны Шумахер они не принимали за трагедию и не брали во внимание. Жизнь и

судьба Шумахер их теперь не интересовала. Теперь Шумахер была для них пройденным этапом одной

неприятности, когда-то встретившейся у них на пути к своей цели.

— Признаюсь в своей ошибке. Я недооценил вашего друга, но зато известная вам троица теперь уж слишком

стала на него надеяться и уговорила господина Гончарова-Шмакова за полмиллиона помочь им ликвидировать и

последнюю свидетельницу.

— Упустили шакалы бабу, не могли справиться с ней всем своим синдикатом, а теперь все на одного парня

хотят взвалить. Получится ли его затея? — глубоко вздохнув, спросил адвоката Лапа.

— Кто знает наперед? Никто! Правда, я ознакомлен с его планом действий и допускаю, что у вас есть шанс

надеяться, а поэтому молитесь за своего спасителя.

— Куда мне деваться, если приходится надеяться только на него. Он мой самый способный ученик, который

уже превзошел меня в мастерстве по всем статьям, а голова петрит лучше, чем у нас всех.

— Серьезный и очень опасный господин. Я бы не хотел иметь в его лице врага, — искренне признался

Альфред Скот.

— Уж вам своего подзащитного бояться нечего, — съязвил Лапа.

— Я его не боюсь, а подумал вот что: при моей двуликой работе на ваших и наших нетрудно загудеть под

фанфары. Не исключено, что когда-то, возможно, мне понадобится его помощь. Не дай Бог, чтобы случилось со

мной такая неприятность, но если не смогу ее избежать, то от помощи вашего друга не отказался бы. Однако

хватит о нем говорить, так как есть разговор поважнее.

— Давай говори, послушаю, — охотно согласился с ним Лапа.

— Я сейчас устроил начальнику тюрьмы разнос за вас. Сказал, что вы пожилой человек, подданный России, а

вас помещают к разным бандитам, которые пытаются избить и ограбить вас. Я сказал ему, чтобы он перевел вас

в одиночную камеру, так как вы нуждаетесь в покое. Если же не переведет и после моего предупреждения вас

побьют или ограбят, то он может лишиться своего места. Чтобы перевести в одиночную камеру, можно сделать

инсценировку с избиением вас, что даст мне право пожаловаться в ваше посольство и сообщить послу, какой

произвол совершается в отношении подданного страны. Начальник тюрьмы сказал мне, что вы сами можете

любого обидеть, но вместе с тем обещал перевести вас в одиночную камеру, и спектакль нам делать не