Чингиз Абдуллаев - Похороны империи

Он согласно кивнул. Колбаса действительно была вкусной, вино – просто превосходным – терпким с долгим послевкусием.

– Леонид Наумович звонил мужу. Пытался оправдаться, – продолжала разговор Светлана, – и даже намекал, что у нас с вами могут быть особые отношения и поэтому я необъективна. Муж просто положил трубку, чтобы не слушать его.

– Какой мерзавец, – покачал головой Сафаров.

– Мерзавец не бывает мелким в чем-то одном, – напомнила Светлана. – Впрочем, хватит о нем. Что происходит у вас в Баку? Там, кажется, тоже неспокойно.

– Сейчас везде неспокойно, – ответил Эльдар, – не только в Азербайджане. Когда слушаешь последние известия, полное ощущение, что вся страна сошла с ума. Везде льется кровь, все убивают друг друга.

– И вы думаете, что нет никакого просвета?

– Боюсь, что время мы уже упустили.

Светлана задумалась. Поставила свой бокал на стол и сказала:

– А вы действительно сильно изменились. Раньше были гораздо большим оптимистом, а теперь стали пессимистом. И, по-моему, поменяли отношение ко мне.

– Не поменял, – возразил Эльдар, – просто решил принять на веру ваш постулат о большой разнице между нами. И не только возрастной, но и социальной. Я никогда не водил иностранных машин, не был ни в Италии, ни в Швейцарии, не покупал продукты или другие товары в «Березке». У меня никогда не было валюты…

– Не продолжайте, – попросила она, – все понятно. Вы просто меня разлюбили. Слишком долго ухаживали и перегорели. Я права?

– Не знаю. Возможно.

– Попробуйте этот паштет. И вот эти огурчики. Они достаточно вкусные. Непонятно, почему мы должны закупать их в Германии, разве у нас мало своих огурцов?

Эльдар улыбнулся, но все послушно попробовал. Светлана снова подняла свой бокал.

– Давайте выпьем за вас, – предложила она, – вы очень порядочный и честный человек. Гриценко нам все рассказал. Я была удивлена, что вы не захотели позвонить мне и объясниться.

– Я считал, что это будет похоже на попытку оправдаться. А мне не в чем было оправдываться.

– И поэтому вы так изменились. Стали равнодушно-холодным пессимистом. Раньше у вас был здоровый блеск в глазах, а сейчас они словно потухли.

Они снова почти неслышно чокнулись бокалами. Эльдар пригубил вино.

– Не потухли, – возразил он, – просто стали чуточку другими. Более печальными.

– Почему печальными? – быстро спросила Светлана.

– Знание умножает скорбь, – грустно усмехнулся Сафаров, – точно по Екклесиасту.

– А я думала, что это связано со мной, – разочарованно произнесла она.

Женщины – действительно поразительные существа. Целый год он добивался ее благосклонности, звонил ей в посольство, пытался каждый раз ее увидеть или хотя бы с ней переговорить, радовался каждой их встрече. Она была неприступна, очень легко объясняя свою холодность разницей между ними. И только сейчас, когда он нашел Юлию и живет вместе с ней, уже не надеясь на продолжение возможных отношений с этой женщиной, она неожиданно сама пригласила его к себе, да еще расспрашивает о его чувствах. Поразительно, как был прав Пушкин: «Чем меньше женщину мы любим, тем больше нравимся мы ей». Эти стихи остались в памяти со школьных времен. В них концентрация женского интереса к вам. Если она понимает, что вы готовы сорваться ради нее на край света, способны на любые безумства, на любую выходку, ее пугает или настораживает ваше чувство. Но если видит, что вы достаточно равнодушны или она вам безразлична, это задевает женщину гораздо сильнее любых оскорблений, и она готова пойти на все, лишь бы снова завладеть вашим вниманием.

– Вы знаете мое отношение к вам, – пробормотал Эльдар, – я его не изменил. Просто запретил себе думать о том, что возможны другие отношения, более интимные и доверительные. Мне показалось, что и вы этого хотите.

– Вам только показалось, – серьезно проговорила Светлана, внимательно посмотрела на него и добавила требовательным тоном: – Встаньте и подойдите ко мне.

Эльдар поднялся и подошел к ней почти вплотную.

– Можете меня поцеловать, – неожиданно сказала она.

Сердце Эльдара в этот момент готово было выскочить из груди, но, стараясь сдержать себя, он наклонился к ней и поцеловал ее в лоб.

– Целомудренный поцелуй, – усмехнулась Светлана. – Или вы делаете это нарочно? – И, не дожидаясь ответа, притянула его к себе и сама крепко поцеловала.

Он замер в оцепенении, не в силах даже дышать.

– Все, – выдохнула она. – А теперь немедленно уходите! Иначе я могу сорваться, а мне этого не хотелось бы, потом никогда себе не прощу.

Эльдар согласно кивнул и пошел к выходу.

– Вернитесь! – крикнула ему вслед Светлана, когда он уже снимал с вешалки пальто. Он повернулся и поспешил на ее крик, пытаясь снова повесить пальто на крючок. Но не рассчитал, и оно свалилось на пол. Не обращая на него никакого внимания, Эльдар вбежал в гостиную.

– Даже не знаю, что вам сказать, – призналась Светлана, – все так глупо и неестественно. Гриценко рассказал нам, какую роль вы сыграли в разоблачении Леонида Наумовича. – Она говорила так, словно в данную минуту это было самое важное. Потом вдруг резко тряхнула головой: – Хватит! Я думаю, что будет правильно, если вы задержитесь здесь еще на полчаса. Подошла к серванту, достала какой-то камешек и обернулась к Эльдару. – Говорят, что этот аметист оберегает человека от неприятностей и гарантирует долгую жизнь. Мне подарила его супруга марокканского посла, с которой мы дружили. Вот, возьмите, думаю, будет правильно, если он останется у вас. Вам он нужнее, чем мне.

– Отдайте его вашему супругу, – предложил Эльдар, глядя на камень.

– У него есть свой, – возразила она, – может, поэтому он выжил и так быстро пошел на поправку. А этот я хочу подарить вам.

Беря камень, он дотронулся до ее ладони и почувствовал, как дрожит ее рука.

– И еще, – добавила Светлана, словно решаясь наконец произнести то, что следовало сказать достаточно давно: – Я знаю, что нравлюсь вам. И знаю, что вы нравитесь мне. Но у нас действительно ничего не может быть. Уж так я устроена… Изменить мужу не смогу, просто перестану тогда себя уважать. Понимаете? Я не ханжа, но не могу… просто не могу… Вы должны меня понять.

Эльдар взял ее руку, наклонился и бережно поцеловал.

– Вы удивительная женщина, – убежденно произнес он, – очень цельный и поразительно интересный человек.

Выйдя через несколько минут из квартиры, он шел по улице, ощущая в душе какое-то неведомое ему прежде чувство преклонения и радости. В жизни у него были женщины, но ни в одну из них он так сильно не влюблялся. Их поцелуй – единственная слабость, которую она позволила себе. И воспоминание о нем гораздо дороже, чем встречи с другими женщинами, вместе взятыми.