Анна и Сергей Литвиновы - Три последних дня

…Из всех возможных масок особенно удавалась Валерию Петровичу маска недалекого, слегка сумасшедшего неврастеника-склочника. В рубежах нашего отечества она к тому же являлась ролью наиболее эффективной. Всем недовольному бузотеру даже самые чугунные чиновные рожи вываливали, распалившись, те заветные факты, что держали обычно в глубочайшей тайне от жены, начальства и налоговой инспекции.

Вот и теперь дверь в кабинет главного врача, Афанасия Матвеевича, распахнулась без стука – чего он решительно не позволял никому из персонала поликлиники, не говоря уже о посетителях. Он поднял голову от отчета и приготовился выдать невеже гневную тираду – однако в кабинет вошел, чуть приволакивая ногу, человек в военной рубашке и с растрепанными седыми волосами. Плечи его пиджака были усеяны перхотью.

Перхоть – деталь, которой Ходасевич особенно гордился. Ее изображали несколько крошек нафталина, они придавали облику правдоруба совершенно непередаваемый дух. Теперь любой, с кем он вступит в контакт, охарактеризует его, если вдруг будут спрашивать, просто: «Да, заходил тут один… Старичок с грязными волосами». Пожалуй, в полковнике в отставке не только актер умер, но и костюмер.

Однако завершающим и самым внушительным аккордом в его внешности был ряд орденских планок на груди, а также на лацкане гражданского пиджака – орден Боевого Красного Знамени. Определенная пикантность ситуации заключалась в том, что ордена и планки были настоящими, законно полученными полковником Валерием Петровичем Ходасевичем.

Главврач был немолод и потому воспитан в почтении к героям-фронтовикам. Отставник же оказался столь убедителен в своем образе, что у Афанасия Матвеевича ни на секунду не шевельнулось сомнение, что незваный гость – хоть и в летах, но несколько все-таки моложав для героя Великой Отечественной. Не совершал же он свои подвиги на фронтах в возрасте четырех-пяти лет! Впрочем, визитер тут же обыграл ситуацию, отрекомендовавшись:

– Добрый вечер, я полковник в отставке, ветеран Афганистана Карасунов. – Фамилия была из тех, которую ни на слух, ни на взгляд не запомнить и потом не воспроизвести. Затем он подошел вплотную к столу и задушевно спросил: – Ну, и что за разврат вы себе позволяете?

– Вы о чем, гражданин? – холодно поинтересовался главврач, откинувшись в кресле.

В ответ странный визитер достал из кармана красную книжицу с гербом России, раскрыл паспорт ближе к концу и издалека продемонстрировал главврачу.

– Видите, что тут написано? Женат. Женат на гражданке Юлии Николаевне Садовниковой. Она – моя жена. Понимаете, моя! Не ваша и не какого-нибудь иностранного хлыща. Моя!

И еще одному учил их некогда старик Бруно (и Станиславский): врать нужно близко к тексту. Если играешь, удобней играть себя в предлагаемых обстоятельствах. Коли ощущал Валерий Петрович при мысли о Юлии Николаевне нечто похожее на ревность, то и выказать данное чувство ему будет легче всего. К тому же – известное дело: если переосмысляешь собственную боль или напряженность средствами искусства – она, боль (или напряженность), в определенной степени да избывается.

Голос главврача стал ледянее льда.

– Я не понимаю, о чем вы говорите, гражданин?

– Простая вещь. – Ходасевич играл этюд «Плохо сдерживаемый гнев». – В вашей поликлинике моей жене дали путевку в санаторий. Да не просто в санаторий – а в Карловы Вары! Я, конечно, чрезвычайно счастлив, что программа оздоровления нации столь успешно финансируется. Я также весьма горд, что бремя этой заботы выпало именно на нашу семью. Но все-таки позвольте узнать: почему именно она? И почему в Карловы Вары?

Только уважение к сединам, а также к орденам посетителя мешало главврачу снять телефонную трубку и немедленно вызвать охрану.

– По-моему, вы ошибаетесь, уважаемый, – стараясь сохранять спокойствие, молвил Афанасий Матвеевич. – Никаких путевок, тем более в Карловы Вары, наша поликлиника не распространяла. Ни платно, ни тем паче бесплатно. Мы не турфирма и не благотворительная организация.

– Позвольте вам, уважаемый, не поверить!

– Верить мне или нет – ваше личное дело. И прошу вас немедленно покинуть помещение.

– Да? Покинуть? А это что?

И жестом игрока, предъявляющего флеш-рояль или, по меньшей мере, каре тузов, посетитель выложил на стол главврача бумагу.

– Вот написано черным по белому: Карловы Вары, отель «Village», две недели. Выдано поликлиникой номер *********. Номер медучреждения – ваш. И печать – ваша.

– Ну-ка, дайте-ка сюда, – главврач был заинтригован. Он потянулся взять бумагу, однако визитер проворно схватил ее и в дальнейшем демонстрировал только из своих рук.

Афанасий Матвеевич изучил документ и ошеломленно молвил:

– Этого не может быть.

– Не может! Вольно же вам говорить! Моя жена, между прочим, по данной путевке, фьюить, и отбыла согласно купленным билетам в город Карлсбад. Или, по-современному, Карловы Вары.

– Не могла она этого сделать!

– Как не могла, если взяла и сделала?! Смотрите: номер поликлиники точно ваш?

– Положим, наш.

– А печать?

– Без специальной экспертизы не могу ничего определенного утверждать.

– Хорошо, а подпись чья?

– Откуда ж мне знать! Тут нет ее расшифровки!

Однако Валерий Петрович готов был поклясться: закорючку хозяин кабинета узнал.

– Сейчас мы все проясним. Минутку! – Афанасий Матвеевич снял телефонную трубку, набрал номер из трех цифр. Раздраженно спросил в стиле начальников средней руки: – Кто это?.. Ах, Зульфия. Вот что, Зульфия. Немедленно принеси мне медицинскую карту…

Полковник охотно подсказал:

– Садовниковой Юлии Николаевны.

– Да, запиши. Са-дов-ни-ко-ва. Ю-лия Ни-ко-ла-ев-на. Поняла? Прямо ко мне в кабинет. Да, и еще. Немедленно – это значит очень быстро. Очень быстро, ты поняла?

Пока неведомая Зульфия, не от хорошей жизни (и ее, и поликлиники) приехавшая трудиться в далекий северный город, искала медкарту Садовниковой-старшей, полковник продолжал, что называется, ездить по ушам главврачу – мешая тому осмыслить странный визит.

– Нигде не принято, – гундел он, – чтобы тайком от мужа такие дела делались. И чтобы человека и, откровенно говоря, женщину на курорт отправить, должны быть у нее хотя бы диагнозы соответствующие. Язва, к примеру, желудка. Или как минимум острый гастрит. Или, допустим, холецистит. А холецистит, между прочим, не у нее диагностирован, а у меня. Но мне почему-то не дали путевку в Карловы Вары. Ни здесь, ни в том медучреждении, к которому я прикреплен. А у Юлии Николаевны нет ни язвы, ни холецистита. У нее – высокое давление, гипертония и, предположительно, ишемическая болезнь сердца. Сахарный диабет по второму типу. Показано ли ей вообще пребывание на водах? Не повредят ли они ее состоянию?..