Росс МакДональд - Ослепительный оскал

Я похлопал по своему карману с толстым пакетом.

- Удрать, - повторила Сильвия, словно туристка, старающаяся запомнить незнакомое слово. - Какую ужасную жизнь она, должно быть, вела и сейчас ведет! О, я надеюсь, что она придет.

- Разве это так важно?

- Так или иначе, я должна знать правду о Чарльзе. И я хочу ее видеть, - добавила она чуть слышно.

- Это вы сможете.

Я указал на поляризационное стекло в двери и на наушники, соединенные с микрофоном в приемной.

- Вы останетесь здесь и постараетесь кое-что записать. Я задержу ее в приемной. Думаю, что никаких осложнений не возникнет.

- Я не боюсь. Я очень долго боялась, но это вдруг прошло.

Без восьми десять голубой "шевроле" медленно проехал по противоположной стороне улицы в направлении к Лос-Анжелесу. Лицо сидящей за рулем женщины попало в свет фар встречной машины.

- Это Бесс. Оставайтесь здесь и стойте спокойно. Отойдите от окна.

- Хорошо.

Я закрыл за собой дверь и бегом спустился на улицу. Без двух десять "шевроле" вернулся и затормозил напротив двери, за которой я стоял. Я спустился по трем ступенькам на тротуар, открыл дверцу машины и прижал к боку женщины свою пушку. Она попыталась отпустить тормоза и дать газ, но я выдернул ключ зажигания. Тогда она хотела вцепиться мне в лицо. Я перехватил ее руки.

- Вылезайте, Бесс.

- Будь я проклята!

Она сделала долгий глубокий вдох.

- И нужно же было мне с вами встречаться. Ну, что вам теперь надо?

- Того же, что и раньше. А потом, ведь вы сами собирались поболтать со мной.

- Кто говорил, что я собиралась?

- А пять кусков?

- Так у вас есть для меня деньги?

- Если вы их заработаете.

- И я смогу спокойно уехать?

- Если вас только не подведет память и если за вами не гонятся парни из отдела по борьбе с контрабандой спиртного.

Она так впилась взглядом в мои глаза, будто в них было спрятано все ее будущее.

- Покажите деньги.

- Наверху, в моей конторе.

- Так чего же мы ждем?

Она выбралась из машины. Желтое джерсовое платье с рядом золотых пуговиц выставляло ее фигуру напоказ во всем ее великолепии. На лестнице я похлопал ее, оружия не нашел, но слегка обжег руки. Только в освещенной комнате я заметил, что она потеряла свое очарование. Прошлое проступало на ее лице как старые письмена. Ее пудра и губная помада едкого, в свете лампы дневного света, цвета были неровно положены и не свежие. В поры ее носа и щек набилась грязь. Распад работал над ней неумолимо, как фатальная болезнь, полученная от ее мужа.

Она ощутила на себе мой холодный взгляд и механически потянулась поправить прическу. Зеленовато-желтые полоски перемежались с черными. Я догадался, что она поработала над волосами перекисью, пытаясь придать себе прежний вид, перед зеркалом дешевого отеля. Еще я подумал о том, что может чувствовать девушка, стоящая за поляризационным стеклом.

- Не смотрите на меня, - сказала Бесс. - У меня сегодня тяжелый день.

Она села в кресло у двери в кабинет, подальше от света, и положила ногу на ногу. С ногами у нее было все в порядке.

- Тяжелый день должен был наступить, - заметил я. - А теперь говорите.

- А деньги?

Я сел, взглянул на нее и положил на стол пакет с банкнотами. Микрофон, вмонтированный в настольную лампу, был включен.

- Пять тысяч, вы сказали?

- Вы имеете дело с честными людьми. Можете положиться на мое слово.

- Что я должна вам сообщить?

- Все, все что вы знаете.

- Это заняло бы годы.

- Интересно. Начнем с чего-нибудь простенького. Кто убил Синглентона?

- Его подстрелил Лео Дюрано.

Подернутый дымкой взгляд голубых глаз вернулся к пакету с деньгами.

- Теперь, я думаю, вы хотите узнать, кто такой Дюрано.

- Мы уже встречались с ним. Мне известен его послужной список.

Бесс была изумлена до крайности.

- Вы не знаете Лео так, как знаю его я. Хотела бы я никогда с ним не встречаться.

- Десять лет назад его забрали за совращение несовершеннолетней. Ею были вы?

- Ага. Это была та связь, о которой я вам говорила. Во время облавы обнаружилось, что мы живем в отеле в одной комнате. Лео отделался легким испугом. Судебный врач сказал, что он не в себе, а я подтвердила. Его упрятали в психушку, но Уна его оттуда вытащила. Она всегда вытаскивала его из переделок, еще с тех пор, когда он был ребенком.

- Из этой не вытащит, - заметил я. - Теперь расскажите о Синглентоне.

- Обо мне и Чарли? Он был большой любовью моей жизни.

Ее потрескавшиеся губы дрогнули. Бесцветные руки скользнули по гладкому джерсовому платью от грудей к бедрам, то ли стирая воспоминания, то ли вызывая их к жизни.

- Я встретила его слишком поздно, уже будучи замужем за Сэмом. Мы с Сэмом жили в Эройо-Бич, и Сэм был занят только работой, больше ничем. Мне это не подходило. Чарли подобрал меня в баре. У него было все: вид и класс и форма летчика. Настоящий класс. Это было то, что я желала. Я пошла с ним в первую же ночь, и все было как в сказке. Я не знала, что так бывает, пока Чарли мне не показал. Ни с Сэмом, ни с другими я не получала такого наслаждения.

Чарли пришлось вернуться в Гамильтон, но он прилетал на уикэнды. Я так ждала этих уикэндов. Потом Сэм ушел в море, а я не могла даже вспомнить, как он выглядит. Я и сейчас не могу. Другое дело, когда уехал Чарли. Он уехал в Гуам и не мог уже прилетать оттуда. Ожидание все тянулось, а он не писал.

Но Сэм писал, и Сэм вернулся первым. Я поступила так, что хуже не придумаешь. В конце концов, я была замужем за этим парнем. Мы поселились в Белла-сити, я готовила ему еду и говорила "здравствуйте, как поживаете" его болванам пациентам. Я ничего не говорила ему о Чарли, но думаю, что он догадывался. После возвращения Сэма ничего хорошего не было. Год я терпела, искала следы Чарли в газете Эройо-Бич и считала дни. Я вставала рано утром, вычеркивала день, а потом снова ложилась.

Но в одно субботнее утро я села на автобус, приехала в Эройо-Бич, позвонила Чарли и мы начали все сначала, почти каждый уикэнд. Кажется, это было летом сорок шестого. Но скоро это кончилось. В сентябре он сказал мне "прощай" и вернулся в Бостон заканчивать курс в Гарварде. Ту зиму я провела с Сэмом. Это была очень долгая зима. Летом опять наступила хорошая пора, но недолго она продолжалась. Как и всегда, когда в долине пошли дожди и холмы покрылись всяким зеленым хламом, я почувствовала, что не могу больше этого выносить. Я уже не слушала разговоров Сэма, они влетали мне в одно ухо и вылетали из другого.

Я поехала поездом в Нью-Йорк, а оттуда в Массачусетс, в Бостон. Чарли жил в своей квартире в Белмонте, но он совсем мне не обрадовался. Он сказал, что я была частью его калифорнийских каникул, а для Бостона я вовсе не подхожу. "Уезжай!" - сказал он. Я сказала ему, кто он такой, и ушла в одном платье. Был март и шел снег. Я решила утопиться в реке, потому что она называлась река Чарльз, и это должно было свести его с ума. Так я надеялась.