Джон Берли - Детектив Уайклифф и охота на диких гусей

— Вот об этом-то я вам и хотела сказать. Он просто душка. Хотела бы я, чтобы таких мужчин было побольше. Такой лапочка — он и мухи не обидит.

— Понятно, он из тех, кто заходит главным образом, чтобы поболтать, верно?

— Какое вам дело до этого?

— Хорошо, скажи мне: в субботу вечером он был, как обычно, весел, говорлив?

— Ну, я не заметила в нем никаких перемен. Он всегда очень, очень милый.

— А после того он у тебя бывал?

— Ну, как обычно.

— Он говорил что-нибудь о братьях Клемент и том, что здесь произошло?

— Он никогда не сплетничает о чужих делах.

— Похоже, ты готова составить завещание в его пользу. С какого выхода он вышел?

— Тут только один путь — вниз по лестнице.

Керси сделал голос чуть потверже:

— Послушай, хватит со мной баловаться, девочка! Я спрашиваю конкретно: откуда он вышел?

— Вы же знаете, что мои друзья обычно входят и выходят через заднюю дверь.

— Так же вышел и Паркин в ту субботу?

Она все не могла решиться:

— Думаю, он вышел через парадное. По-моему, я слышала его шаги на тротуаре, но я не уверена.

— Ты это брось! Ты ведь подошла к окну поглядеть?

Она сдалась:

— Ну да, да! Я видела его. Когда я выглянула, он был уже на противоположной стороне улицы и разговаривал с младшим Клементом.

— То есть, он перед этим постучал в дверь или как?

— Нет, не думаю. Выглядело так, словно они просто случайно там встретились.

— Ну и что дальше?

— Да ничего. Зазвонил телефон, и я пошла в коридор, чтобы снять трубку. Я говорила по телефону минуты две, не больше, и вот когда я вернулась назад в комнату, я услышала этот хлопок.

Керси встал и положил куклу обратно на кресло. Девушка смотрела на него испытующе:

— Надеюсь, у Паркина не будет лишних неприятностей из-за меня?

— Девочка, милая! Подумай своей головой! — сказал Керси невесело. — Тебе не кажется, что когда ты начинаешь слишком беспокоиться о других людях, это плохой знак?

— Ублюдок!

Еще до того, как Керси затворил за собой дверь, он услышал гудение включенного пылесоса.

Уайклифф вернулся к фотографиям, все еще пытаясь вспомнить, о чем он думал, прежде чем его прервал Керси. Ах, вот оно — трубки! В общем-то, ничего интересного. Он уже начал собирать фотографии в пакет, когда вдруг заметил на одной из них стол Джозефа с пепельницей, раскрытым альбомом и трубкой. Она имела длинный чубук, как и те, другие, из коллекции на стене, но отличалась от них более глубоким раструбом.

Кажется, это знаменитый сыщик Пуаро говорил: «Мон ами, улика величиной в два фута так же ценна, как улика величиной в два миллиметра». Трудно понять мысли, произведенные серым веществом маленького бельгийца. Но криминальное расследование часто заходит по ложному пути из-за мелочей. Трубка на столе была хоть и не двух футов в длину, но все же заслуживала того, чтобы ее осмотреть еще раз.

Он поговорил по телефону с детектив-сержантом Трайс. Помимо своих прочих обязанностей, она отвечала за хранение ценностей и вынуждена была отражать атаки подозрительных родственников, которые спрашивали, куда после обыска подевалась драгоценная брошка погибшей тети или серебряный браслет любимой бабушки.

— Да, сэр, тут была трубка в кармане куртки Джозефа, наполовину выкуренная. Я плохо в этом разбираюсь, но похоже, она с маленьким раструбом, длинным чубуком и расширенным мундштуком.

— Так! Послушай, я прошу тебя немедленно отправиться в дом Клементов, взять там со стола Джозефа трубку, что лежит рядом с альбомом, и передать ее сержанту Смиту на снятие отпечатков. Если он даже не найдет различимых отпечатков, то все-таки на мундштуке остается «прикус» от зубов, по которому тоже можно идентифицировать курильщика.

Вошел Керси, явно довольный собой.

— Думаю, на сей раз нам удалось найти зацепку, сэр. У нас теперь есть свидетель, готовый подтвердить, что Паркин стоял у антикварной лавки и беседовал с Дэвидом Клементом, примерно за пару минут до девяти часов. Видимо, Паркин вполне мог войти в дом вместо Дэвида, когда тот пошел в бар за сигаретами.

Керси подробно пересказал свою беседу с Мерилин.

— Думаю, мы можем заполучить еще одного свидетеля того, что Паркин в доме побывал, — заметил Уайклифф и показал Керси снимок с трубкой.

— Не понимаю! — нахмурился Керси.

— Эта трубка совершенно непохожа на те, которые собирал Джозеф, зато она очень похожа на те, которые курит Паркин.

Керси, не имевший обыкновения курить трубку, явно сомневался:

— Неужели вы думаете, что он мог оставить трубку?

Уайклифф откинулся в кресле, не отрывая сонного взгляда от снимков на своем столе.

— Это нетрудно себе вообразить. Ты сам только что сказал, что Паркин вошел в дом вместо Дэвида, который отправился за сигаретами. Вероятно, Паркин заявил, что пришел повидаться с Джозефом, а Дэвид сказал ему, что Джозеф сидит в своей комнате на втором этаже: «Вы можете сами к нему подняться». Поднимаясь по лестнице, Паркин услышал выстрел и рванулся в комнату Джозефа — и нашел того умирающим в луже крови на полу. У Паркина в руке была трубка — я и сам держу трубку в руке, когда захожу куда-нибудь в гости, — он бросил ее на стол и нагнулся к Джо, чтобы выяснить, чем тому можно помочь.

Керси состроил кислую гримасу:

— Ага, а потом забыл об этом! Интересно, а потом он о трубке не вспомнил? Она все еще на месте?

— Я послал за ней Лиз Трайс, она заберет трубку и передаст ее Смиту.

Керси почесал подбородок:

— Подумать только, трубка все это время лежала там под самым нашим носом.

Зазвонил телефон.

— Уайклифф слушает.

Это звонили из Бюро Информации, с рапортом о пожаре в доме третьем по Гаррисон-Драйв.

— Мы ведь знаем о вашем интересе к этому дому, сэр.

Уайклифф чертыхнулся.

— Слушай, Дайан, я еду туда, на Гаррисон-Драйв. Отыщи Керси и скажи ему, чтобы он ехал за мной.

Дождь прекратился, но ехать все равно пришлось по улицам, которые были переполнены водой, и из-под колес машин поднимались фонтаны брызг, застилающие ветровое стекло. На Бир-стрит рабочие в оранжевых жилетах очень умело устроили полный хаос в движении, но Уайклиффу удалось вывернуть на Догс-Лег-Лейн.

Из дома на Гаррисон-Драйв валил густой черный дым.

Рядом стояла пожарная машина, две «Скорой помощи» и полицейский автомобиль. По саду тянулись размотанные пожарные рукава. Видны были оранжевые языки пламени, вздымающиеся вверх, очевидно, из кабинета генерала или комнаты над ним. К счастью, викторианские особняки строили с размахом, и между соседними домами всегда оставалось футов тридцать просвета.

Молодой пожарный передавал по радиотелефону какие-то сведения, стоя на подножке пожарной машины. Завидев Уайклиффа, он спрыгнул на землю.