Джон Берли - Детектив Уайклифф и охота на диких гусей

— Дэвид не особенно был склонен к разговорам, и вообще отнесся к происшедшему довольно холодно, можно сказать, жестоко. Я высказал ему все, что о нем думал, и тут он стал агрессивен. В тот момент мы как раз спустились с лестницы, чтобы звонить в полицию… — голос майора приобрел металлические нотки. — И тогда он ляпнул какую-то глупость, которая меня взбесила, и я его ударил.

Вслед за этим последовала такая долгая пауза, что Уайклифф уже начал было думать, что майор рассказал все, что намеревался. Теперь Паркин дышал мелко и часто, а щеки его потеряли румянец. Он поднес к губам стакан, но потом раздумал и не выпил. Прежде чем заговорить, он дважды безуспешно пытался совладать со своим голосом, прежде чем привел свои связки в нормальное состояние.

— Я ударил его только раз, и он упал. По пути он треснулся головой об угол письменного стола и сбил на пол маленькую статуэтку в форме обнаженной девушки. Каким-то образом он умудрился раскроить себе череп. Вы мне сказали уже недавно, что у него там были слишком тонкие кости… Одним словом, он больше не двигался.

Паркин глубоко вздохнул, снова поднес ко рту стакан и выпил. Вероятно, виски попало ему в дыхательные пути, потому что он закашлялся. Приступы кашля жутко сотрясали его огромное тело. Зайчик взял у него из рук стакан, но они ничем другим не могли помочь майору. Это продлилось минуту-другую, потом кашель начал стихать. Майор, с багровым лицом, кое-как пробормотал:

— Извините… Не в то горло попало… — он протянул руку к своему стакану, который держал Лэйн, и медленно выпил. — Вот так, теперь хорошо! Так вот, он был мертв. Я не хотел его убивать, только слегка проучить, но так уж вышло… Но я не могу сказать, что я был сильно опечален. Я видел многих гораздо лучших людей, которые ни за что ни про что гибли на войне, а Дэвид был крысой!

И снова повисла тишина, прерываемая только стуком часов. Можно было ожидать, что Уайклифф приступит к опросу их обоих, но он сидел неподвижно, молча уставясь в горящий камин.

Через некоторое время дыхание майора стало поспокойнее, и он продолжил свой рассказ:

— Вскоре вслед за тем пришел Зайчик. Я впустил его через вход магазина. Конечно, он еще не знал насчет младшего Клемента, и был просто в шоке… — Паркин говорил отрывисто, с долгими паузами между словами, не только потому, что задыхался, но и оттого, что словно обдумывал каждое слово. Казалось, он говорит больше сам с собой, чем с Уайклиффом. — Я решил не вызывать полицию. Если бы этот подонок выжил, я бы на все пошел, чтобы изобличить его как дешевого мошенника. Но теперь, когда он умер, ему следовало остаться в памяти людей тем, кем он был — убийцей!

Снова пауза.

— Он убил Джозефа, убил так же точно, как если бы сам нажал на курок. Замысел был простой — Дэвид Клемент исчезнет вместе со своей яхтой, и все будет выглядеть так, будто он застрелил брата, а сам смылся. Нужно было только убрать оружие и спрятать яхту с телом. Я не видел в этом никакой несправедливости — и сейчас тоже не вижу. — Голос его дрогнул, и он добавил: — Но это было безответственным поступком, а если учесть, какой эффект это оказало на Гетти, — то просто безобразным.

В сущности, когда человек, только что объявивший себя рьяным фаталистом, начинает говорить о всяких побудительных мотивах, о виновности и о возмездии, в этом есть немалая толика иронии. Но в тот момент Уайклифф этого противоречия в словах майора не усмотрел.

Паркин выпил еще глоток виски и снова закашлялся. Но теперь стакан вывалился из его рук и покатился на пол, а пароксизмы кашля были сильнее и следовали безостановочно один за другим, так что он не мог даже успеть вдохнуть воздух. И вдруг неожиданно кашель прекратился, огромное тело майора перестало сотрясаться, и он застыл в кресле.

— Кончился… — свистящим шепотом сказал Лэйн.

Уайклифф склонился над неподвижным телом.

— Я позвоню Макдональду, — уныло пробормотал Лэйн.

Он позвонил, и они молча сидели, ожидая доктора. За окнами уже стемнело, и комната была освещена только пламенем камина. Зайчик Лэйн встал, зажег свет и задернул куртины, как чинный горожанин. Потом он заговорил дрожащим голосом:

— Когда он пришел, он уже был слегка под мухой, и с собой у него была еще полная бутылка. Он сел в это кресло и просто стал наливать и пить, а я ничего не мог с этим поделать… — Глаза Лэйна блестели от слез. — Он рассказал мне, откуда у него ожоги, и добавил: «Наш приятель Уайклифф чуть было не лишился своего приза».

— Неужели так и сказал?

Приехал доктор Макдональд, высокий, крупный рыжеволосый шотландец. Он тяжело поглядел на фигуру Паркина и спросил:

— Ну, и что же он на сей раз с собой сделал?

Лэйн объяснил, и доктор быстро осмотрел Паркина.

— Ну что ж, неудивительно. Огненная вода — вода жизни. Она же вода смерти, если ее пить слишком много при больном сердце и после ожогов горящим маслом… Но, конечно, тут можно с уверенностью сказать, что он твердо решил убить себя тем или иным способом. — Он повернулся к Лэйну: — Если его дом сожжен дотла, то вряд ли имеет смысл перевезти тело туда. Как думаете?

— Я хотел бы оставить его здесь, — сказал Зайчик Лэйн. Он переводил оценивающий взгляд с Уайклиффа на доктора и обратно. — Интересно, мы втроем сможем поднять его и перенести его в маленькую гостиную, на этом же этаже. Там стоит кровать, на которой умерла моя мать. Под конец она стала совсем плоха и уже не могла подниматься в верхнюю спальню.

Макдональд пожал плечами:

— Ладно, только вам предстоит обговорить это с его сестрой.

— Погодите пару минут, я сейчас подготовлю кровать.

Зайчик засуетился, захлопотал, и когда минут через десять они с трудом втащили тело майора Паркина в комнатку, кровать уже была застелена свежей простыней, смутно пахнущей лавандой.

— Я позвоню Марти Джуэлу, похоронщику, он все организует чин-чинарем, — сказал Зайчик Лэйн, и искоса глянув на Уайклиффа, добавил: — Я оставлю ему ключи, чтобы он смог войти, даже когда меня здесь не будет.

Он явно ожидал ареста и пытался прощупать свои шансы.

Когда доктор ушел, а Зайчик переговорил по телефону с похоронщиком, они еще посидели вдвоем у камина, куря. Часы на каминной полке показывали половину десятого и Уайклифф, не веря своим глазам, сверился с собственными часами. Просто трудно было осознать, что всего пару часов назад он еще был в своем кабинете.

Один раз Зайчик Лэйн открыл было рот, но раздумал говорить. Тогда Уайклифф сам спросил его:

— А майор не говорил вам, что такого сказал Дэвид Клемент провокационного, из-за чего все и случилось?

Зайчик поерзал в кресле:

— Ну, вы сами можете догадаться. Он выразился о брате, обо мне и Паркине: «три старых болтливых педика».