Райан Канстон - Феникс: Возрождение

— Будьте осторожны, отсюда может свалиться труба. — Эдвард указал на свисающую с потолка трубу, медленно покачивающуюся из стороны в сторону на сильно согнутых временем болтах.

В сторону погрузившегося в собственные мысли детектива повернулся медленно проходящий под трубой доктор. Тот был чем-то обеспокоен.

— Что вам угодно док? — через силу спросил детектив, не желавший больше говорить с Мартином.

— Да так, просто стало интересно, не хотите ли вы вернуться назад?

— С чего бы? — детектив не совсем понимал, к чему клонит доктор, но старался не слишком вникать во все, что тот говорит.

— Я считаю, что нас там ждёт ловушка, в которую мы попадёмся так же, как и глупые овцы, решившие сунуть свои головы в пасть голодному волку.

— С этим я согласен, но… — детектив крепко сжал в руке пистолет. — даже зная это, я не могу повернуть назад, не посмотрев перед этим в глаза поддонку, совершившего, то зверство в подвале, заранее зная, что стоит на кону — моя собственная жизнь.

— А как насчёт чужих жизней? Вашего коллеги, например. Или вы считаете, что и он готов умереть во имя правосудия?

На этот вопрос не последовало ответа. Всю дорогу они шли, молча словно бы приговоренные к казни заключенные, так и не получившие желанной милости от Мэра.

Эдвард, немного поплутав по тёмным и неприветливым коридорам смог всё-таки вывести своих товарищей к месту, о котором раньше вкратце рассказал детективу. Они стояли прямо перед измятой, ржавой так и норовящей слететь с петель прямо на героев дверью. Её вид не позволял в точности угадать что могло бы находится за ней, но исходя из того что это место заброшено Эдвард предположил, что там вероятнее всего ничего нет. Мэттисон Холмс же считал иначе:

— Походит на дверь какого-нибудь бункера времён холодной войны, причём ни разу неиспользованного.

— По крайней мере, пока сюда не наведался убийца, — поправил своего коллегу Эдвард. — Мы заходим или как?

— Если эта дверь сможет открыться, то мы зайдём, — Мэттисон Холмс взглянул на светлые пятна масла, окружавшие обшивку двери. — Я открываю её на счёт три.

— Хорошо. — Эдвард отошёл назад, по пути сняв с предохранителя свой пистолет.

— Раз, — хриплым голосом начал отчёт детектив. — Два.

Фонарик в руке Мэттисона Холмса погас. Теперь комнату освещал лишь свет, от фонаря Эдварда. Некий звук скрежещущего металла послышался из-за спины детектива. Кто-то приближался к ним. Детектив, наострив уши, замер в ожидании продолжения, но звук металла, так отчётливо услышанный им тогда, больше не повторился.

— Три.

Что-то неожиданно вылетело из темноты в сторону детектива. Тот резко отпрыгнул в сторону, быстро приведя в боевую готовность пистолет. Произведя несколько выстрелов в темноту, Мэттисон Холмс, стараясь не давать второго шанса убийце, встал спиной к стене, готовясь к следующему удару. Вдруг свет погас и, что-то с гулким звуком свалилось на землю. «Эдвард» — подумал Мэттисон Холмс, совсем забывший о своём напарнике.

— Спокойной ночи детектив, — скрежещущим голосом произнёс неизвестный, после чего со всей силы ударил в живот отвлёкшегося на напарника детектива. Тот, свалившись на колени, выронил из руки пистолет. Фонарик, лежащий около поваленного на землю Эдварда, неожиданно включился и осветил слабым лучом света стоявшего на коленях детектива.

— Я дарую вам возможность взглянуть в мои глаза, ведь вы так сильно жаждали этого. — неизвестный хихикнул, после чего приподнял голову, дав возможность детективу разглядеть своё лицо.

— Я знал,… что это ты, — Мэттисон Холмс харкнул кровью. — Чёртов доктор… — после этих слов детектив потерял сознание.

Мартин опустился на одно колено. С трубы, которую он держал в руке, на пол капала кровь. Наклонившись к уху детектива, он ласковым голосом произнёс:

— Наконец-то я тебя нашёл мой старый друг.

Эдвард спал и видел сон. Сон рассказывал историю о его прошлом и был содран из памяти лишь для того чтобы напомнить о тех днях когда он был подростком ещё не знавшим обо всех прелестях касающихся его будущей жизни.

— Скорее вылезай из машины маленький чертёнок, — кричал на Эдварда разгневанный отец, мечтавший поскорее вернуться в бар и досмотреть игру, где его любимая команда «Ковбои Далласа» должна была в пух и прах растоптать другую команду «Нью-Орлеанских святых». — Или ты хочешь, чтобы я вылез и хорошенько наподдал тебе за твоё непослушание?

Эдвард не любил когда отец говорил с ним как с маленьким ребёнком, но зная, в каком сейчас он находится состоянии, не стал рисковать и вылез из машины, предварительно закинув за спину, нагромождённую припасами сумку. Сразу после этого машина тронулась с места и направилась в сторону города, издавая при этом странные грохочущие звуки, идущие от неисправно работающего мотора. Будучи уверенным, что этими звуками скрывалось «Удачи сынок» повеселевший Эдвард быстрой походкой зашагал в сторону лагеря.

Туман, окутав своей дымовой завесой, идущего вперёд мальчика переместил его в другое место. Теперь тот, напевая себе под нос любимую мелодию, раскладывал по ящикам вещи, бережно выложенные на кровати. Лагерь «Райский сад», в котором находился Эдвард, был пристанищем для детей готовых в любой момент переступить черту закона. В каком-то смысле это был не лагерь, а самая настоящая тюрьма для несовершеннолетних. На окнах висели железные решётки, вокруг забора ограждавшего лагерь бродили охранники, а также были установлены скрытые камеры, отлеживающие поведения всех живших здесь детей. Но Эдварду такое место даже нравилось, по крайней мере, по сравнению с тем, в котором он жил до этого, с вечно пьяным и находящимся на взводе отцом, и занятой на работе матерью, не желавшей, сделать выбор между работой, и сыном в пользу второго.

— Эй, пацан! Ты что творишь? — прокричал толстый мальчик, подбегая к стоявшему в недоумении Эдварду.

— В смысле, что? Занимаю своё место, конечно же! — ответил Эдвард, рассматривая в это время стоявшего перед ним толстяка. Тот был одет в заляпанную жиром серую майку, которая открывала вид на небрежно покачивающийся из стороны в сторону живот.

— Но это моё место! — вопил толстяк, брызгая во все стороны слюной. — С чего это ты решил, что оно вдруг стало твоим?

Эдвард немного испугался, увидев у стоявшего перед ним парня залитые кровью глаза. И решив, что лучшим решением в данной ситуации будет немедленное капитулирование, дружеским тоном сказал:

— Слушай, остынь немного, ладно? Давай попробуем разрешить всё мирным путём. Раз уж тебе так не нравиться, что я решил спать здесь-то я перейду на другую кровать. На верхнюю, например.

— Верхняя койка тоже принадлежит мне! — Толстый парень схватил Эдварда за рубашку, и начал трясти из стороны в сторону, словно бы тот совсем ничего не весил. — Решил что, заняв мою койку, сможешь занять и моё место здесь? Я тебе за это все зубы выбью… ахх.