Анатолий Манаков - На грани фола (Крутые аргументы)

Ну и пусть относительно невысок культурный уровень учителей Закона Божия в гимназиях и приходских школах, пусть вся мысль сановников Святейшей Патриархии сводится обычно к пастырским поучениям, увещаниям о соблюдении душевной чистоты и об угождении Всевышнему, все равно монастыри продолжают служить уникальной лабораторией, где совершается синтез богословия, живописного искусства и ремесел, хорального песнопения и литургического обряда. Рожденные этим синтезом биотоки обогревают невидимым светом духовные силы народа, высшей ценностью неизменно почитающего святость. Немало среди монахов и сочинителей акафистов: литургия для них становится творчеством, религия обретает дух поэзии упорного поиска душевного покоя, внутреннего согласия с Сыном Божиим и Пречистой Девой...

Упаси нас от напасти и скатиться в безудержную похвалу с притворным одобрением. Хоть и кажется, будто Русская Православная Церковь обходится без инквизиции на манер западноевропейский, религиозная нетерпимость подминающего её под себя государства поистине не знает границ. Богохульникам на Руси прожигают язык каленым железом и затем отрубает голову. За возведение хулы на царя отрубают голову без прожигания. На методы словесного убеждения не уповают и ссылают сектантов в Сибирь целыми деревнями. Технология допросов с пристрастием совершенствуется, однако при пытках за непотребные мысли верят на слово, лишь когда оно означает признание вины. По свидетельству очевидцев, стены подвалов Преображенского приказа и Тайной канцелярии, где проводятся "пристрастные допросы", увешаны иконами, вопросы уснащаются цитатами из Священного Писания, заплечных дел мастера часто зачитывают акафист Божией Матери: это называется "притянуть к Иисусу Сладчайшему". Но как бы изощреннее ни становились меры пресечения вольнодумства, владык земных и небесных по-прежнему бранят в народе и подчас без всякого тайного умысла. При Петре Великом узаконивают наконец звание протоинквизитора, назначая на этот пост иеромонаха Пафнутия из московского Данилова монастыря, а по епархиям учреждают должности провинциал-инквизиторов, чья задача - выведывать и доносить властям о любых нарушениях в выполнении священниками своих обязанностей, не говоря уже об антиправительственных среди них настроениях...

По исконно православной традиции, над монастырем и его обитателями весит особая сокровенная аура праведников и чудотворцев. Посему неслучайно монашество органически связано с отцами-духовниками. Вселяя в мирян и послушников христианский закон благочестия, духовник всегда должен быть бодр духом, никогда не избегать людей и беседы, может показаться грустным, но скучным ему не положено быть по ранжиру. Само старчество заложено в основе иноческого бытия и предполагает подлинную искренность отношений духовных детей со своим духовным отцом, беспрекословное их ему послушание, откровенное исповедание своих мыслей, суждений и тайн сердечных.

Старца принято почитать истинным светильником веры и евангельского откровения, услугами его пользуются и миряне, получая от него письма-наставления или проповеди-утешения по смирению гордыни и многотерпению. Духовник проницателен, мудр и, разумеется, не обходится без лукавства, находя нужное слово к каждому в зависимости от его характера, способностей и душевного склада. Редко кто из благонамеренных граждан отказывается иметь своего личного наставника из монастырского дома, редко кто из богатых не держит при себе духовника, к которому можно обратиться за советом или утешением в случае печали или царской опалы. В семьях от старца почти ничего не скрывают, для него не жалеют приношений, предоставляют ему всегда самое видное место в доме и считают большим грехом осуждать его. Естественно, сами духовники не упускают случая при общении с сильным мира сего получить нужную себе и церкви выгоду от своих советов. Вот только беда у них одна: никакое смирение не мешает царедворцам частенько поступать со старцами-духовниками, мягко говоря, произвольно.

Святая Русь-матушка! Еще и великомученица. С нею Бог. Или бог с нею? Что бы ни было, огромная чаша горькой печали и мучительных переживаний испита честным воинством Христовым чуть ли не до самого дна.

Указом императрицы Елизаветы половина монастырей закрыта, иноков вытесняют больные, нищие, сумасшедшие и солдаты-инвалиды, над священством вводится жесткий жандармский надзор...

Патриарх Всея Руси Тихон ниспосылает проклятие на пришедших к власти большевиков. Недоучившийся семинарист, новый самодержец всего Советского Союза Сталин в долгу не остается и под конвоем "опричников" отправляет строптивых служителей не своего культа за колючую проволоку. К началу войны с фашистской Германией он вообще закрывает все монастыри, включая духовный центр русского православия Троице-Сергиеву лавру...

И лишь к концу ХХ века монастыри снова восстают из пепла и берут на себя отнятые у них благотворительные функции.

Время уравнивает всех и вся. Равнодушно оно и к богоугодным местам. Построенные четыре-пять столетий назад монастыри неумолимо теряли свой первозданный облик благодаря пожарам, разрушениям, грабежам. Редко где уцелели древние иконы и резные деревянные иконостасы. Атрибутика ризниц растаскивалась, продавалась за границу или оседала в недрах государственных музеев. Не тронуты лишь извечно хранимые чудотворные образы Богоматери и бесподобная по своему богатству изделий ризница Троице-Сергиевой лавры.

Не исключением стал и Пафнутьев монастырь под городом Боровском. Основан дом Божий более пяти веков назад преподобным монахом Пафнутием, выходцем из мелких землевладельцев-потомков татарского баскака. Это один из некогда самых богатых монастырей на службе у великокняжеской власти, под покровительством царствующей семьи. Его создатель причислен к лику общерусских святых и погребен здесь у южного портала белокаменного собора Рождества Богородицы. Когда-то совсем рядом, в монастырской темнице томился закованный цепями несговорчивый протопоп Аввакум.

Монастырь и сейчас походит на крепость. Мощные высокие стены позволяли выдерживать длительную осаду, вести круговой обстрел неприятеля пищалями и пушками из амбразур верхнего и нижнего боя. Во время осады войском Лжедмитрия Второго в июле 1610 года оборонявшиеся держались довольно упорно, пока како-то иуда изнутри не открыл нападавшим ворота Тайницкой башни. Два века спустя продрогшие уланы Наполеона отогрелись здесь, растащили ценности и подожгли сам монастырь. Зимой сорок первого зашли сюда потомки тевтонских рыцарей, но согреться им не удалось и они ушли под собачий лай по запорошенной снегом дороге.