Александра Маринина - Фантом памяти

- А я та самая собачка, которая до старости щенок, - Воробышек звонко рассмеялась-расчирикалась. - Между прочим, я уже давно не замужем, а фамилию оставила. Ну так как: моему папе вы доверяете?

- Пожалуй, да. Поговорите с ним. Если он согласится посмотреть материал, я передам дискету.

Лада помотала головой в знак отрицания.

- Папа ни за что не согласится брать чужой материал на дискете, он - пуганая ворона, знает, чем это может кончиться.

- А как же тогда? - я даже несколько растерялся.

- Он может прийти туда, куда вы скажете, и посмотреть материал прямо на компьютере. Или вы его распечатаете, он прочитает при вас и отдаст. Папа чужие материалы с собой даже на три метра не уносит. Знаете, с ним всякое бывало, он теперь очень осторожный.

Я заметил на улице Елену, она прошла мимо окна, слегка улыбнувшись мне, и поднялась по ступенькам к входной двери.

- Хорошо, Лада, - я подмигнул ей и добавил: - Васильевна, вы поговорите с отцом, а я буду ждать вашего звонка. Если Василий согласится посмотреть мои материалы, мы договоримся, когда и где. Идет?

- Идет, - кивнула Воробышек.

- И спасибо вам за откровенность. Я могу себе представить, чего вам это стоило. Не беспокойтесь, я сегодня же скажу Марии Владимировне, что я отказал вам в интервью, когда вы обозначили тематику.

- И вам спасибо, - Лада заметила приближающуюся Елену и женским чутьем поняла, что ее время закончилось и пора уходить, - за понимание и за помощь.

Она торопливо сгребла в сумку диктофон, записи и сигареты с зажигалкой, накинула что-то бесформенное, похожее на куртку, и упорхнула. Ее место тут же заняла Елена. Крупная, рослая, красивая, элегантная, в длинном плаще, отороченном мехом, она являла собой столь разительный контраст Воробышку, что я невольно рассмеялся.

- Ну, что ты решил? - спросила она. - Мне раздеваться или пойдем в ресторан?

- В ресторан, - решительно объявил я, подзывая официанта, чтобы расплатиться. - У нас сегодня праздник.

- В честь чего?

- В честь любви. Мы с тобой так долго не были вместе, а вчерашний день бездарно потратили на дела и разговоры о делах.

- А о чем надо было разговаривать? О любви?

- Конечно. О любви, и только о ней, ибо нет на свете ничего важнее и интереснее.

Мы перешли на противоположную сторону проспекта и заняли столик в ресторане японской кухни. Сколько раз мы бывали здесь с Еленой! И всего два дня назад я не имел об этом ни малейшего представления. Чудеса, право слово! Более того, я даже не помнил о том, что люблю японскую кухню, потому что меня к ней приучила именно Елена. До встречи с ней весь мой опыт в японской кулинарии ограничивался плохо приготовленными и слишком солеными суши, которые я ел в какой-то забегаловке и после которых на понятии "японская кухня" поставил жирный крест.

- Как прошло интервью? - поинтересовалась она. Я подробно и с удовольствием пересказал ей содержание нашей с Ладой беседы.

- Любопытно, - подвела итог Елена, выслушав мое повествование. Значит, есть некие люди, которые боятся твоих материалов. И есть независимый журналист Злотник, который, если согласится, сможет сказать тебе, кто именно заинтересован в огласке этого компромата, а кому эта идея совсем не нравится. И тогда...

Она сделала паузу, выжидательно глядя на меня.

- Что - тогда? - нетерпеливо спросил я.

- Вот и я хочу спросить: что тогда? Ну, узнаешь ты, кто заинтересован, а кто боится. И что дальше? Что ты будешь с этим делать?

- Пока не знаю, - признался я. - Еще не придумал. Но хотя бы ясность какая-то возникнет. И потом, если я буду знать, кто друг, а кто враг, я буду знать, к кому можно обратиться за защитой и помощью, а к кому - нет.

- Разумно, - согласилась она. - Знание - сила. Теперь давай определимся с твоим Злотником. Если он захочет посмотреть материалы, как мы это будем организовывать? Принтера у меня нет, а распечатывать где-то на стороне я бы на твоем месте не стала.

- И я не стал бы. Тогда пусть читает с экрана.

- Где? На это нужно несколько часов, а у меня каждый день посетители. Если только вечером, после семи.

- Значит, вечером.

- А если Злотник вечером не может? Если он может только днем?

- Лялечка, ты не знаешь, что такое настоящий журналист. А Злотник - именно настоящий журналист. За материалом, который ему интересен, он поедет на край света в любое время суток. Но, конечно, только если ему это интересно.

- Что ж, будем надеяться, что он заинтересуется. И еще, Андрюша. Не хочу давать тебе советы, но мне кажется, что было бы разумным подумать об охране.

Я, признаться, и сам об этом подумывал, но стеснялся говорить Елене. Решит еще, что у меня мания преследования и что я трус и слабак. Да и где ее взять, охрану эту? Я же не бизнесмен. Еще два дня назад я бы поручил это Мусе, но теперь понимаю, что нельзя ее втягивать в мои отношения с милицейскими материалами. Можно, конечно, у Борьки Викулова спросить, он точно скажет, куда обратиться, чтобы все было как надо. Но Борьке я звонить не буду ни за что. Лучше умереть. Впрочем...

- Как ты думаешь, а что, если я позвоню Грише? Он мне свой телефон оставлял. Уж он-то наверняка знает, где взять толкового охранника.

- Разумно, - кивнула Елена, аккуратно снимая белыми ровными зубами с маленькой палочки крохотный кусочек шашлычка из куриных желудочков. Надеюсь, он тебя не забыл. Звони прямо сейчас, чего тянуть.

Я достал записную книжку, полистал ее и нашел Гришин телефон на букву Т - Телок. Оказывается, он мне и фамилию свою называл, а я ее тут же из памяти выкинул. В строчке "Телок-Гриша" значились два номера - домашний и мобильный. Среди дня его, скорее всего, надо разыскивать по мобильнику. Я набрал номер, но скрипучий женский голос холодно сообщил, что этого номера больше не существует. Во как! Уж не случилась ли беда с моим ласковым Телком? Все-таки работа у него опасная, с риском для жизни сопряженная.

- Звони домой, - посоветовала Елена. - Надо все выяснить до конца. Хочешь, я сама позвоню?

Боже мой, как же хорошо она меня знает! Сама мысль о том, что я сейчас позвоню, попрошу к телефону Григория, а мне скажут, что его нет в живых, повергала меня в ужас.

Я молча протянул ей телефон и открытую записную книжку.

- Алло, Гриша? Добрый день, это Елена, мы с вами в санатории за одним столом сидели, помните?

Ну слава богу, жив и, кажется, здоров! У меня от сердца отлегло. Елена о чем-то щебетала с Телком и весело смеялась, а я почему-то подумал о Мусе. Независимого журналиста для меня ищет Лада. Телку звонит Елена. Почему же я так стремлюсь ничего не делать сам, все перекладываю на других? Сам я только книжки пишу и интервью даю, а для всего остального у меня была Муся. Теперь же, пока ситуация не устаканится, я не хочу пользоваться ее услугами и нахожу другие способы ничего не делать самому. Неужели так далеко аукается тот детский эпизод с бассейном? Неужели же все мы до такой степени родом из детства?