Александра Маринина - Фантом памяти

- Ты - раньше, - презрительно бросил Телок, легким толчком опрокидывая парня навзничь. - Наркоман гребаный. От передозы не окочуришься так я тебя своими руками удавлю. Говнюк.

Вот ты и получил свое, Корин. Ты пытался забыть об этом. Но оно тебя все равно настигло, не спрашивая, помнишь ты или нет.

Восемнадцатого июля девяносто девятого года меня избили и ограбили. А двадцатого ко мне на дачу явился Борис. Приехал на "Мерседесе" с шофером и телохранителем. Роскошный, в дорогом элегантном костюме, с безупречной стрижкой. Холеное красивое лицо покрыто ровным загаром.

- Дюхон, у тебя есть выход на ОВИР или МИД? Мне срочно нужен новый загранпаспорт. У старого срок закончился, а мне надо - кровь из носу - в ближайшие дни улетать за границу. Визу мне сделают за один день, но нужен новый паспорт.

Выход на ОВИР? Нет, в этом учреждении у меня знакомых не было. Равно как и в консульской службе МИДа. Но такие знакомые были у Муси, это я знал точно, потому что наши с ней паспорта оформлялись быстро и без проблем. Можно, конечно, попросить ее обратиться по поводу Борьки, но не знаю, насколько ей это удобно. Надо просить через третьих лиц, а это может поставить их в сложное положение. "Ты же сам понимаешь, Боря, - мысленно произнес я, - я обращусь к человеку и потом буду ему обязан, этот человек, в свою очередь, тоже к кому-то обратится и тоже окажется в положении обязанного, и еще кто-то, и еще. Это ведь не каждому приятно. И все ради чего? Ради того, чтобы ты поехал отдыхать на Майами? Я плохо выгляжу, только слепой не заметит кровоподтеков на лице и не поймет, что меня били. А ты смотришь на меня и даже не спрашиваешь, что со мной. Меня, больного, оскорбленного и избитого, ты просишь организовать тебе роскошный отдых. А не перебьешься ли ты?" Но вслух я, разумеется, этого не сказал.

- Видишь ли, - начал я уклончиво, - у меня нет таких знакомых, которые могут помочь тебе с паспортом. Я могу попробовать позвонить в одно место, но ничего не обещаю.

- А ты пообещай, Дюхон, пообещай, - голос Викулова внезапно стал серьезным. - Это очень важно. Это вопрос жизни и смерти.

- Очередной контракт горит? - вяло поинтересовался я. Мне, подавленному происшедшим, совсем не интересно было разговаривать о чужом бизнесе.

- Я тебе расскажу, чтобы ты понимал. Мои конкуренты пошли ва-банк. Мои источники мне сообщили, что против меня собираются возбудить уголовное дело и немедленно арестовать. Это может случиться уже завтра. Или послезавтра. Но в любом случае, пока этого еще не произошло, мне нужно успеть уехать. Понимаешь? В турагентстве, через которое я всегда делал паспорт и визы, могут организовать это только за четыре дня, три рабочих дня на паспорт и день на визу, но там еще выходные попадают, так что всего получится неделя, а я столько ждать не могу. Ты уж постарайся, Дюхон. И пойми еще вот какую вещь: я не могу обратиться к своим знакомым, потому что произойдет утечка информации и меня арестуют еще быстрее, чем собираются. Только ты можешь мне помочь. Так что давай помогай.

Что-то вспыхнуло во мне и запылало жарким, сжигающим все человеческое огнем. Когда я был ребенком, потом подростком, я обожал Борьку. Он был моим кумиром, родители ставили его мне в пример, и я искренне стремился если уж не стать таким, как он, то хотя бы заслужить его похвалу. И столь же сильной, как обожание, была моя ненависть. Я понимал, что мне никогда не стать таким, как он, и никогда мне не дождаться от него слов одобрения. Я зависел от него и ничего не мог с этим поделать. Мучился, плакал, давал себе смешные детские клятвы - и на другой день снова просительно заглядывал в его глаза, подлизывался и шел у Борьки на поводу.

О, как легко ему все давалось! Один из лучших учеников в классе, но не зубрилка, не начетчик, а просто одаренный, способный мальчик. Лучший спортсмен, выступающий за нашу школу и за район на всех мыслимых соревнованиях. Самый красивый мальчик, по которому сохли все наши девчонки. В том числе и моя сестра Вера.

Я не был столь одаренным, учился в основном на тройки и четверки, по некоторым предметам были и пятерки, но только я один знал, чего мне это стоило. Я не был не только лучшим спортсменом, я даже свою четверку по физкультуре получал исключительно благодаря свой покорной дисциплинированности. Результаты у меня были не просто на тройку - на двойку, но наш физрук ценил мою старательность и видел, что я бегаю и прыгаю на пределе собственных возможностей. И уж конечно, красотой я не блистал и девочки по мне не сохли, но в этом я Борьке не завидовал, потому что интерес к романтическим отношениям проснулся у меня ровно тогда, когда в меня впервые в жизни влюбилась соседка по дому. Случилось это, когда мне было шестнадцать, а до того проблемы ухаживаний и обжиманий меня мало волновали. То есть в физиологическом плане волновали, конечно, но не до такой степени, чтобы завидовать Борьке.

Я вообще никогда ему не завидовал. Я просто обожал его и одновременно ненавидел. Потому что от меня требовали, чтобы я был таким, как он, а мне хотелось оставаться таким, как я был сам по себе.

А потом мы выросли, поступили в свои институты, стали общаться куда реже, и меня, что называется, "отпустило". А потом он закрутил роман с моей сестрой. Даже не роман, а так, легкий флирт, плавно перешедший в область сексуальных отношений. При том что он уже был женат. Верочка столько лет была влюблена в Борьку, и вот наконец ее мечты стали реальностью! Она вся светилась счастьем. Уж не знаю, обещал он Верочке что-нибудь или нет, но она ждала от Борьки ребенка и аборт делать отказалась категорически.

- Я люблю его больше жизни, - говорила она сквозь слезы. - Я хочу этого ребенка. И я уверена, что, когда будет ребенок, Борис разведется и уйдет ко мне.

Я знал, что этого не будет, потому что хорошо представлял себе, что такое мой друг Викулов. Но говорить об этом Верочке было бессмысленно. Зачем? Она любит - и этого достаточно.

Ребенка она родила, но Борька, совершенно ожидаемо, никак на это не прореагировал. То есть прореагировал, конечно, но совсем не так, как ей и всем нам хотелось бы. Он пришел ко мне и сказал:

- Мне очень жаль, Дюхон, но я не люблю Веру. Я никогда ее не любил. Но ей очень этого хотелось, и я ее пожалел, понимаешь? Просто пожалел. Однако я не снимаю с себя ответственности за ребенка, он мой, и я готов принять любое посильное участие в том, чтобы он вырос здоровым и веселым.

- Он вырастет здоровым и веселым, если у него будет отец, заметил я. - Самым лучшим участием в его воспитании было бы, если бы ты женился на Вере.

- Понимаю, - кивнул тогда Борька. - Но у меня в браке есть ребенок, сын, и ему тоже нужен отец. Один ребенок ничем не лучше и не хуже другого. В чью бы пользу я ни принял решение, один ребенок получит отца, а другой - нет. Какие у тебя есть аргументы в пользу того, чтобы обделенным оказался именно тот ребенок, которого родила моя жена?