Александра Маринина - Реквием

Увлекшись мыслями о бытовом комфорте, она не заметила, как вернулся Зотов.

- У вас еще есть вопросы ко мне? - спросил он. - Мне скоро нужно будет уходить.

- Вопрос только один, - быстро ответила Настя. - Вы можете назвать людей, которые были дружны с Немчиновыми и могут знать о конфликте между Геннадием и его отцом?

Зотов задумчиво покачал головой.

- Пожалуй, нет. Я был наиболее близок с Геной, но если даже я не знал...

- А дочь Немчиновых?

- Лера? Да побойтесь Бога, ей же было восемь лет, когда это случилось... Я имею в виду смерть ее родителей. А сам конфликт, я уверен, произошел и развивался намного раньше. Возможно, до ее рождения, даже до женитьбы Гены.

- Ладно, Вячеслав Олегович, не буду больше вас задерживать. Но вы все-таки подумайте над моей просьбой и, если кого-то вспомните, не сочтите за труд позвонить, хорошо?

Настя быстро написала на листке свои телефоны - домашний и служебный.

- И передайте господину Вильданову, что поклонники его ценят за хороший вкус и элегантную манеру держаться на сцене.

На лице Зотова промелькнуло странное выражение не то снисходительного сочувствия, не то сдержанной насмешки.

- Мне приятно это слышать, спасибо, Анастасия Павловна. Но Игорю я не стану передавать ваши слова.

- Почему? Ему надоели комплименты?

- Отнюдь, - Вячеслав Олегович усмехнулся, - он их жаждет, как дитя малое сладкую конфетку. Но ребенку нельзя есть слишком много сладкого, от этого портятся зубки. Игорь еще слишком молод, чтобы правильно относиться к комплиментам. Он их принимает за чистую монету и перестает стремиться к совершенству, полагая, что уже достиг всех мыслимых высот.

- Ну что ж... Вам виднее.

Настя застегнула теплую куртку и подняла повыше меховой воротник, стараясь закрыть уши. Шапки она не носила никогда, даже в самые лютые морозы, в крайнем случае надевала куртку с капюшоном. Но сегодня случай был еще не крайний, термометр показывал минус тринадцать, а Настя Каменская любила держать голову в холоде. Если бы только при этом все остальные части тела можно было держать в тропической жаре...

Едва Зотов переступил порог квартиры Игоря, в ноздри ему ударила смесь отвратительных запахов, застоявшихся еще с вечера. Оставленные на столе недоеденные закуски источали ароматы лука, уксуса и маринада, из недопитых бокалов испарялся алкоголь, и все это было круто замешено на табачном дыме и специфической вони невыброшенных окурков. "Хоть бы форточку открывал на ночь, урод, - с неожиданной злобой подумал Зотов. Никогда плебею не стать патрицием, хоть годами держи его во дворцах с прислугой".

- Открой окно! - громко крикнул он в сторону кухни, откуда доносились звуки льющейся воды. - Устроил тут газовую камеру.

- Не выступай, - донесся до него слабый голос Вильданова, - и без тебя тошно.

Зотов повесил дубленку на вешалку и быстро прошел в кухню. Игорь выглядел отвратительно, лицо опухло, как всегда после пьянки, глаза были больными и красными. Он стоял в одних трусах и жадно пил большими глотками воду из стеклянной двухлитровой пивной кружки.

- Я тебе что велел? Я позвонил полтора часа назад и велел через час быть в порядке. А ты? Урод недоделанный, ты опять спать завалился? Только что встал?

- Не твое дело, - буркнул Игорь, судорожно допивая остатки воды. Чего привязываешься?

- Ага, ты еще скажи, что болеешь. И пожалостней, как алкаши по утрам говорят. Никакого зла на тебя не хватает, честное слово. Да поставь ты кружку, что ты в нее вцепился! На вот, выпей.

Зотов достал из кармана и швырнул на стол лекарство, которое купил по дороге. Трясущимися пальцами певец стал ковырять пластмассовую крышечку флакона, и Зотов отвернулся, не в силах справиться с отвращением. Чудовище, идиот, придурок! Полжизни уходит псу под хвост сначала на гулянки, потом на приведение себя в чувство, и это вместо того, чтобы заниматься, репетировать, работать над новыми песнями. Артист - это труд, адский ежедневный труд, а не сплошной праздник успеха, водки и девочек. Но разве этому кретину объяснишь? Он и слова-то такого - "труд" не знает, только и думает об удовольствиях.

Достав из шкафчика кофемолку и банку с кофейными зернами, Вячеслав Олегович принялся за дело. Пока варится крепкий кофе, надо оттащить этого похмельного суслика в ванную и засунуть его под контрастный душ. Сначала кипяток - потом ледяная вода, потом снова кипяток - и снова ледяная. Ему очень хотелось махнуть рукой на Игоря и уйти, хлопнув дверью. Пусть выкарабкивается из своего похмелья как знает. Но нельзя. Он взял на себя эту ношу много лет назад и теперь должен ее нести, как бы трудно ни было.

Через полчаса Игорь, заметно посвежевший и повеселевший, сидел на кухне, закутавшись в теплый махровый халат, и пил вторую чашку кофе.

- Слава, позвони Лерке, чего-то она не идет, - попросил он.

- А вы договаривались?

- Ну.

- Что - ну? Говори членораздельно, - раздраженно потребовал Зотов.

- Я ей вчера еще сказал, чтобы она утром пришла убраться.

- А она не пришла, - ехидно констатировал Вячеслав Олегович.

- Ну, - кивнул Игорь, не почувствовавший иронии, и продолжал совершенно серьезно: - Я думал, она раненько прибежит и все сделает, пока я еще сплю. Ну как обычно. А тут встаю - кругом бардак, ногу некуда поставить. Черт знает что. Может, она заболела? Позвони, Слава, а?

- Сам позвонишь, не маленький. А еще лучше - возьми ноги в руки и сам убери, твоя же квартира, не ее. Ты что же думаешь, Лера всю жизнь будет за тобой грязь подтирать? У нее ничего интереснее не будет, кроме как тебя, урода, обслуживать?

- Много ты понимаешь, - хмыкнул Игорь. - Она меня любит.

- Любит, - согласился Зотов, - а ты этим нагло пользуешься. Сделал из девчонки домработницу. Если бы у тебя хоть ума хватило не спать с ней...

- А чего такого-то? Ей в радость, да и мне приятно.

- Дурак ты, - вздохнул Вячеслав Олегович. - А представь себе, что завтра она рожать надумает от тебя. И что тогда? Жениться будешь?

- Еще чего!

- Правильно. Значит, что? Ссоры, скандалы, в результате она от тебя уходит и занимается только ребенком, а кто будет тебя обслуживать? Кто будет ходить за продуктами, подавать на стол и мыть посуду?

- Подумаешь, другую найду. Делов-то...

- И опять правильно. Найдешь другую - и все сначала. Любовь, постель, хозяйство, потом беременность, требования жениться, ссора, разрыв. И все по новой. Только имей в виду, Игорек, ни одна другая не станет терпеть то, что терпит Лера. Ты сначала найди вторую такую же, а потом разговаривать будем. Чтобы была молодая, красивая, умная, прекрасная хозяйка, тебя любила безумно и безоглядно и готова была бы ради тебя забыть и себя, и свою гордость, и свое достоинство. Думаешь, они на каждом углу стоят, такие-то? Думаешь, пальчиком поманишь - и любая твоя?