Леонид Марягин - Экран наизнанку

Он резким силуэтом рисовался над парнишкой в проеме двери.

- Как пишут, акт человеколюбия, - ответил Ленька и для убедительности добавил: - И гуманизма...

- Как раз! - Костя вернулся с ножовкой к тискам. - По амнистии освободили хулиганов больше, чем воров, а для бакланов - закон не писан. Они так погуляют на воле, что народ вопить будет: "Давай порядок!" Значит, у них там, - он поднял ножовку вверх, - грабки освободятся. И хватай, дави всех, кто не шестерит! А зачем? Сообрази, будущий писатель! - Это звучало зло и издевательски.

Леньке хотелось что-то возразить, однако аргументов не нашлось.

Костя подытожил:

- А затем, что бляди всегда хотят наверху быть!

Он вытащил из тисков стержень и разломил его в подпиленном месте.

- Но у нас на таких тоже ключик есть, - неожиданно весело заключил он и повертел в пальцах выточенный крючок. - Видишь? Любой литой замок открывает. Знаешь замки "Первая пятилетка"?

Под козырьком эстрады на помосте в метр высотой играл джаз Кулагина. Гремел модный фокстрот "Гольфстрим", и танцплощадка шаркала сотней ног. Завсегдатаи танцплощадки - местная шпана, прислонясь спинами к торцу помоста, - дымили "памирами" и "нордами" и нагло рассматривали танцующих друг с дружкой девушек. Иногда подходил какой-нибудь опоздавший к началу танцев шпаненок в кепочке-восьмиклиночке и отпускал дежурную реплику:

- Ну что? Есть кого на хор поставить?

- Найдем, - отвечали ему самоуверенно и жадно затягивались.

Когда проходил милицейский патруль - сигаретки прятали в рукав, изображали притворную невинность на физиономиях, а самые рисковые выпускали дым в спину милиционерам.

Витька Харламов - тот, что дежурил у газеты, - босой, в одних трусах, сжав локти собственными ладонями, стоял в жидких кустиках у штакетника танцплощадки. Зебра света, отбрасываемая фонарем сквозь рейки, делала его кривоногую фигуру еще нескладней.

- Ты что? - Ленька, возвращаясь на танцплощадку с парой эскимо, увидел Витьку первым и подошел.

Витька не ответил, отвернулся, глотнув слюну.

- Вить! - заглянул ему в лицо Ленька.

- Загораю! Видишь? - зло огрызнулся тот.

- А по делу?

- Ты что - дурак? - уже не сдержался друг. - Раздели.

- Здесь?

- Ну да. Я Фаю ждал. Приставили нож вот сюда. - Витьку трясло.

- Иди домой, - посоветовал Ленька.

- Свет погасят - пойду.

- Надевай! - Ленька сбросил с себя пиджак, перекладывая мороженое из руки в руку. - Лезь через забор и иди задами.

Витька надевал пиджак, не попадая в рукава.

- Заявлять будешь?

- Без пользы, - перебирая кривыми ногами, Витька исчез в темноте.

- Медленный танец, - объявил руководитель паркового джаза и сел за барабаны.

"Осень, прозрачное утро", - завыли полузапрещенные тогда саксофоны. Танцплощадка с фокстротного бега перешла на медленный шаг с остановками.

Ленька танцевал с Ритой.

- А где пиджак? Ты же был в пиджаке, - спросила девушка, оглядывая его худые плечи, прикрытые сеткой-тенниской.

- Дал одному погреться, - небрежно бросил Ленька.

- Когда отдаст?

- Завтра.

- Значит, завтра меня и провожать пойдешь, - показала язык Рита.

- Почему? - притворно удивился Ленька.

- Окоченеешь! - Девушка в танце прижалась к нему.

- Зато не разденут! - двинул плечами парнишка.

- Не обязательно. Могут и тенниску снять... И все остальное.

- А ты сама? Не боишься? - Это звучало уже серьезно.

- Мы до казармы всей капеллой пойдем. А ты домой - один, через линию, поздно...

- Что ж мы с тобой, теперь всегда при людях видеться будем? - вытянул губы он, изображая уныние.

- Не всегда, - обнадежила Рита, - я постараюсь что-нибудь придумать.

Девушка так смотрела на него, что Ленька понял - придумает.

- Костя, моего друга раздели! На танцах! В парке! - почти кричал Ленька, задрав голову, и Костя, сидевший на полатях сарая, понял, что парнишка пришел просить за приятеля.

- Значит, подставился, - заключил Коновалов и кто-то невидимый - с полатей торчали только подошвы его сапог - согласно хохотнул:

- Фраер неразумный!

- На нем костюм был. Новый. Мать справила. Она на второй прядильной работает. Прядильщицей. Костюм новый... И полуботинки... - не унимался Ленька.

- Ты хочешь, чтобы твоему корешу все вернули? - Костя спустился по лестнице.

Ленька, соглашаясь, кивнул:

- Ты город держишь!

- Запомни. Я могу отмазать только вора, бегающего... Такой закон.

Коновалов взял Леньку за плечи, развернул, вытолкнул из двери и задвинул за ним засов.

Потерянный и униженный, сознавая свою ничтожность, Ленька торчал у стены Костиного сарая, упершись глазами в сбитые носки собственных тапочек.

- Чо ты здесь трешься, фитиль? - Угрожающий и подозрительный окрик вернул его к действительности.

Шагах в пяти двое парней, сидя на корточках, что-то чертили пальцами на земле, поросшей хилой травкой, а третий стоял, повернувшись к Леньке и вложив руку в оттопыренный карман.

- Этот - свой, - успокоил стоявшего парень с черной масленой челкой. Леньке показалось, что видел его в окружении Коновалова. - Он с Костей про книжки разговаривает.

"Подозрительный" опустился на корточки, и они возобновили беседу, не обращая теперь внимания на Леньку.

- Через двор товар не возьмешь!

- Можно попробовать, - возразил парень с челкой.

- Одна пробовала - семерых родила, - разозлился "подозрительный".

- Там два вохра с пушками, - согласился невзрачный с впалыми щеками.

Ленька с возрастающим вниманием слушал это обсуждение.

- А если с Ленинской улицы? - спросил собеседников парень с челкой.

- Сразу заметут, - прервал "подозрительный". - На улице в субботу народ. Вечером - на танцы валят. А ночью - мусора.

- А я что - зря на красилку устроился? - вскинулся невзрачный. - В субботу там только поммастера. Они не расколятся - перехезают. Вельвету и маркизету - полно. По 110 метров кипа. Я к любому выходу поднесу - только берите снаружи.

- А как возьмешь? - ни к кому не обращаясь, спросил "подозрительный".

- Я знаю, как взять! - неожиданно вырвалось у Леньки.

Парни разом повернулись к нему.

- Ну?

- Завтра утром скажу.

Эдик по кличке "Трекало" сидел, по-восточному сложив ноги, на лавах через мутную Клязьму и тоскливо пел, бренча на гитаре:

Идут на север срока огромные,

Кого ни спросишь - у всех Указ.

Взгляни, взгляни в глаза мои суровые,

Быть может, видишь в последний раз...

- Что значит - Указ? - прервал его Ленька.

Трекало пренебрежительно обернулся и объяснил, как недоумку:

- Указ Президиума Верховного Совета РСФСР сорок седьмого года о хищении соцсобственности. Понял?

Ленька, морщась от прямого вечернего солнца, кивнул, и Трекало продолжил:

- "Быть может, завтра покину Пресню я, уйду этапом на Колыму..." сейчас Трекало прервался по собственной инициативе: - Пресня - это Пресненский пересыльный пункт в столице мира Москве... "Уйду этапом на Колыму..." Колыма, знаешь, что такое?