Энн Грэнджер - Тени убийства

— Он ни за что бы не переехал! — возмущенно воскликнула Флоренс. — Ни за что, пока у него есть свой дом и дочери! В любом случае мы, Оукли, никого не привлекаем к решению наших проблем. Сами о себе заботимся. Даже, — горько добавила она, — если от этого всегда становится хуже. — Она отвернулась, кивнула на стопку журналов на тумбочке. — Это мне почитать принесли. Там одна статья о генах. Я никогда раньше не слышала. Они есть у каждого и что-то передают от одного к другому. Предрасположенность к тем или иным болезням, а может быть, и к поступкам. Скажите, викарий… — Она снова повернула голову и безмятежно посмотрела в его изумленные глаза. — Как вы думаете, нет ли какого-то гена убийства? Похоже, все Оукли к этому склонны.

Эркерное окно гостиной выходит на променад вдоль берега моря. Стоит позднее лето, поэтому на променаде полно отдыхающих. Зимой количество фланеров резко сократится, но кто-то все равно будет бродить даже на резком холодном ветру.

— Собственно, очень приятно, — объявила Джулиет, обращаясь к Дамарис, — сидеть у окна и смотреть, как мир движется мимо. Непременно кого-то увидишь, обязательно что-то случается… Гораздо лучше, чем жить на отшибе, встречаясь с одним молочником. Хорошо и с точки зрения безопасности. Отлично видно любого, кто подходит к дому. И двойные оконные рамы весьма эффективны. Как бы ни дуло на улице, за ними всегда можно спрятаться. Вам наверняка понравится.

— Наверняка, — покорно согласилась Дамарис. — Приятно видеть жизнь и молодые лица. Ты сделала прекрасный выбор, Джулиет, я очень благодарна за помощь.

Джулиет оглядела комнату. Поскольку взрыв газа позаботился об обстановке Форуэйза, здесь все новое, кроме одного предмета. Нового немного: гарнитур — диван и два кресла с обивкой из вощеного ситца, раскладной стол и два стула. Форуэйз пережил только сильно побитый викторианский секретер с откидной полукруглой крышкой.

— В те времена вещи делали навсегда, — оценила его Джулиет. — Подумать только, сверху летели сплошные обломки, а когда расчистили, старый стол стоит. Жалко, сбоку треснул, хоть не так уж и страшно.

Дамарис промолчала.

— Простите, — спохватилась Джулиет, — не стоило напоминать про взрыв. Вы так тоскуете по Флоренс…

Дамарис поежилась:

— Да. Она младше, по справедливости должна была меня пережить, но всегда была слаба здоровьем. Думаю, даже если б не произошла катастрофа, Флоренс ушла бы раньше меня. Я должна была остаться одна. Хотелось бы, чтоб она умерла дома, а не в больнице, хотя с ней очень хорошо обращались, ей там было удобно. Удобнее, чем в Форуэйзе. По-моему, — продолжала Дамарис привычным практичным тоном, — виноват бойлер в ванной. У него всегда был свой характер.

Джулиет поколебалась, не желая показаться назойливой, однако любопытство все-таки пересилило.

— Должно быть, отдельная палата в больнице дорого стоила.

— Ах, за все заплатил Дадли Ньюмен. — Заметив изумление собеседницы, Дамарис пояснила: — Я сразу обратилась к нему, как только Флоренс отправили в больницу. Сказала, что дом рухнул и, может быть, это в его интересах. Он ему никогда не был нужен, только земля. Предложила продать участок с руинами, пусть делает что хочет. Только мне нужна часть денег вперед, прямо сейчас. Кажется, именно так я сказала. Хочу, чтобы моя сестра лежала в отдельной палате со всеми удобствами, чтобы за ней хорошенько ухаживали. Если он без промедления оплатит расходы, пусть вычтет из суммы за землю. Так он и сделал. Заплатил прилично, правда? Ведь ты сразу так и сказала?

— Да, вы правы, и рухнувший дом для него очень кстати. Я по-прежнему убеждена, что он столкнулся бы с препятствиями, желая его снести.

Дамарис огляделась:

— Когда я сюда переехала, то задумалась, начал бы Ян разрабатывать план, если б мы не решили продать усадьбу? Может, просто пожил бы немножко, соскучился и уехал бы в Польшу.

— Нет, — ответила Джулиет. — Он все равно повсюду лазал, искал ваши завещания, постарался бы уговорить вас внести изменения. Нашел бы мышьяк в сторожке. Решил бы воспользоваться. Он был дурным человеком, Дамарис.

— Я всегда это знала. Так или иначе, — несколько непоследовательно продолжала Дамарис, — после крушения Форуэйза нам все равно пришлось бы переехать. Если б Ян был еще жив, дом мог на него обрушиться, и мы от него избавились бы. Вместо того он рухнул на Флоренс. Жаль, что унес с собой мою сестру, но я все-таки рада, что его больше нет, потому что на самом деле он давно погубил нас обеих. Сожрал.

— Знаете, — нерешительно сказала Джулиет, — что микрорайон, который собирается построить Ньюмен, получит название Форуэйз? По-моему, он хочет назвать центральное шоссе, которое через него пройдет, Оукли-Драйв, если вы и совет не будете возражать. Ну, если вы не против, совет согласится. Пэм постарается. Это будет данью памяти Флоренс.

— Артуру, — твердо провозгласила Дамарис. — Оно должно называться Артур-Оукли-Драйв в честь моего брата. У Флоренс есть могила, а у нашего брата нет достойного места упокоения. Попробуйте уговорить их дать шоссе такое название.

— Постараюсь помочь вам всеми силами. В любом случае оно будет носить имя Оукли, — сказала Мередит.

Дамарис бросила на нее неожиданно озорной взгляд:

— Навсегда останется на карте!

Можно было бы закончить на этой победной ноте. Джулиет старалась не слишком откровенно поглядывать на часы.

— Я к вам еще зайду. Мередит с Аланом тоже. И Джеймс, когда будет свободен.

Дамарис печально улыбнулась:

— Спасибо. Ты приедешь на пару месяцев, но будешь чересчур занята. Так и должно быть. Твоя жизнь только начинается. Я с удовольствием доживу свою здесь. Оказывается, тут очень неплохая публичная библиотека.

Она встала, провожая гостью. По пути к двери прошли мимо викторианского секретера.

— Это стол деда Уильяма, — кратко бросила Дамарис, проведя пальцем по почти уже нечитаемым инициалам. — По правде сказать, надо было его там оставить. Мы так и не сумели прогнать тень Уильяма. Вот я в новом жилище, в новом городе, в новом районе и, смотри, все терзаюсь воспоминаниями об ужасном злодее. Видно, просто люблю себя казнить.

— Забавно, — пробормотала Джулиет, — мы так и не узнаем, было ли на самом деле завещание, или тот заверенный перевод, что показывал Ян, обыкновенная липа.

Дамарис промолчала. Ей, честной женщине, негоже обманывать, особенно Джулиет. Но что поделаешь? В то воскресенье, получив сообщение о смерти Яна, она обыскала башенную комнату. Была уверена, что если завещание существует, то Ян держал его при себе. И нашла. Оно было засунуто под отставший линолеум в углу. Написано по-немецки. Она в юности учила немецкий, поэтому с трудом с помощью словаря сумела прочесть. Все так, как говорил Ян. Признали бы его действительным — другой вопрос. Возможно, нет, но, чтобы обезопаситься, она его сожгла.