Леонид Словин - Хозяин берега

Я решил не ехать дальше, укрыл "Ниву" позади "козлятников": если бы лодку повезли по трассе, они не смогли бы проскользнуть незаметно.

Показалась луна, она была похожа на огромную приплюснутую чашу. Вдали виднелось несколько домов — в них никто не жил: пустые глазницы окон, выщербленные стены. Берег, покрытый серым мелким ракушечником, чуть слышно поскрипывал, звук напоминал скрип качалок, без устали ночью и днем качавших нефть.

В море, впереди, что-то темнело. Это были уже виденные мною остатки разрушенных скал. Я находился метрах в трехстах от метеостанции, у опустелого города. "Все следы ведут сюда…"

В ту же секунду я увидел фары быстро отъехавшей от берега машины.

Пока я был здесь, она находилась по другую сторону метеостанции. Это был, должно быть, приспособленный для езды по ракушечнику с песком мощный "газон" с двумя ведущими осями и высокой посадкой. Водитель шел на скорости по грунтовой, сильно петлявшей дороге в сторону шоссе. По-видимому, он решил пройти ее быстро, в один прием, чтобы не засесть.

Это ему удалось. На трассе машина остановилась. Водитель, как и я, выключил фары, вышел из кабины — мне было хорошо слышно, как щелкнула дверца. Он несколько секунд постоял. Потом дверца щелкнула вторично.

Я дал ему отъехать, осторожно повел "Ниву" к шоссе.

План мой был прост — не приближаться к едущему впереди, пока мы не окажемся перед самым городом.

Гонка Началась.

Он знал дорогу и сразу же легко ушел вперед. Я мчался в полном одиночестве.

Шуршал асфальт. Я держал скорость под восемьдесят с лишним, но впереди было по-прежнему темно, пусто.

"Бала и Хаджинур завезли сиятельного зампреда Рыбак-колхозсоюза в облисполком и занялись Вахидовым и рыбой… — подумал я. — Бала, должно быть, берет объяснение, а Хаджинур созванивается с торгашами…" Ресторан на пристани еще работал.

"Ниву" сильно заносило — я мчался, словно по наледи.

Скоро должны были появиться окрестности Восточнокаспийска железнодорожный переезд, замкнутый перемычкой кусок залива для сброса использованных вод, и дальше старый, Полуразрушенный пост ГАИ…

Внезапно далеко впереди я увидел ощупывающие дорогу полоски света, они показались мне удивительно короткими, словно отрубленными. Там шла машина. Вот ее фары выхватили из черноты информационный щит ГАИ, поднятый под углом полосатый шлагбаум. Я резко прибавил скорость.

В город мы въехали почти одновременно. Незнание топографии города не позволяло мне двигаться параллельными улицами: я принужден был держаться "на длинном хвосте".

Не удалось мне и разглядеть номер машины. Я понял только — передо мной был никакой не "газон", а обычный "Москвич". В полумраке было трудно определить его цвет, что-то подсказывало мне, что машина изрядно потрепана и управляет ею никакой не ас, а любитель. И возможно, нетрезвый.

Так мы тянулись еще некоторое время один за другим, пока неизвестный водитель неожиданно не свернул к Нахалстрою. Мы проскочили центр неряшливой площади с "Парикмахерской Гарегина", с основополагающими жизненными вехами — роддомом и приютом для престарелых. "Москвич" сделал еще два-три поворота, и тут я его потерял.

Было темно. Я мгновенно прекратил преследование, главным было сейчас точно установить свои координаты, тогда утром можно продолжить розыск.

Я выскочил из машины. Прошел вдоль улочки. Глиняные невысокие дувалы. Тусклый свет. Приземистые домики с прилепившимися к ним террасками. Сарайчики. Гаражи.

"Если я точно свернул за ним, машина должна стоять где-то здесь…"

"Второй тупик Чапаева" — значилось на табличке.

Я почти бегом вернулся в машину, включил зажигание.

Панельный жилой дом — с водной милицией и прокуратурой в угловом подъезде — не спал. Идя по двору, я слышал доносившиеся сверху отголоски детского плача, приглушенный смех, музыку.

Окна водной милиции были ярко освещены, словно там отмечалось торжество. Балюстрада водной прокуратуры выглядела тускло. В кабинете у Балы неярко горела настольная лампа.

— Прокурор области вас разыскивает, Игорь Николаевич" — объявил дежурный Баранов. — Он просил сразу ему позвонить.

— Что-нибудь произошло? — спросил я.

— Да нет. Все нормально. Повезли осетрину сдавать — пока не вернулись.

— Следователь приехал?

— Сказал, уложит детей и приедет…

Я поднялся к Бале.

В кабинете было тихо. Мой помощник что-то быстро записывал. Напротив, обняв ладонями виски, беззвучно раскачивался на стуле Вахидов. Я понял, что он молится. Или плачет.

Я включил верхний свет. Вахидов поднял голову. Передо мной сидел человек, увидевший за моей спиной собственную смерть.

Я поманил Балу на балкон.

— Что случилось?

— Парфенов в машине повел себя резко. Сказал, что Вахидова надо расстрелять, как Умара Кулиева, потому что это экономическая диверсия спекулировать осетриной, когда простой народ голодает…

— Ну и подонок!

— Вахидов понял, что начальство от него открестилось. Сделает козлом отпущения… Сейчас он все рассказывает…

— Все?

— Или почти все. Как выручал начальство. А заодно набивал карманы себе и им… — Бала выражался в не свойственной ему решительной манере. — По указанию областных властей он на протяжении ряда лет закупает у браконьеров икру и красную рыбу… Причем в большом количестве. В последнее время он приобрел двести пятнадцать килограммов приготовленной кустарным способом паюсной икры…

— И куда икра пошла дальше?

— На стол к узкому кругу лиц. На подарки. В Москву.

— А что руководство комбината?

— Оно — в курсе. Все оформляется через ОРС…

— А указания?

— Только устные. Ни письменных распоряжений — ничего! Собственно, мы как следует и не поговорили… Очень много звонков. Я не беру трубку, тогда звонят дежурному. Областной прокурор, директор саженого комбината — все уже знают — Парфенов будто бы обвинил нас в провокации… Смешно!

Смешного было мало.

Бала не представлял себе людей, против которых мы выступили, и последствий нашего противостояния. За нечто совсем невинное по сравнению с этим я в один момент оказался по другую сторону Хазарского моря.

— На обыск к Вахидову уехали?

— Да. Хаджинур и обэхээсник. Сразу же, как мы вернулись.

— Бураков не приезжал?

— Его не нашли. Полковник Агаев в командировке.

— Сделаем так, Бала… Сейчас ты отсюда уедешь. — Он удивленно посмотрел на меня. — Тут нам не дадут работать. Перевезем Вахидова на пристань… — Несколько дней назад полковник Эдик Агаев уступил нам часть причала, где мы могли поставить свой катер. Там же у нас было небольшое помещение со столом и несколькими стульями. — Магнитофон у тебя на месте? Я знал, что он держит в столе портативный магнитофон и кассеты.