Пьер Вери - Убийство Деда Мороза

Епископ открыл рот, но не произнес ни слова. Адвокат продолжал:

— В Мортефоне живет один учитель, которого я считаю прекрасным человеком. Только дело в том, что его убеждения…

— Вы говорите о месье Виларе? Я в курсе. Не правда ли, на каждый религиозный праздник он отвечает исполнением «Походной песни»…

— Совершенно верно, монсеньор. И второй вор знал об этом. Он знал, что мощное вступление оркестра на площади перед церковью неизбежно отвлечет на минуту внимание стражей раки, хотя они и привыкли к гармониям учителя… Именно в эту минуту предвиденного и ожидаемого невнимания рака была повернута!

— Макиавеллиевская хитрость! — воскликнул прелат. — Ужасающе по изобретательности и точности.

— Не так ли, монсеньор?

— Но убийства, два убийства, о которых вы говорили?

— Я к этому и подхожу, — заметил Лепик. — Рассмотрим сначала первое убийство — того незнакомца, которого из-за его внешности прозвали «немцем».

В темной комнате в мэрии я осветил его череп лучом электрического фонарика. Волосы были сострижены так коротко, что просвечивала беловатая кожа. И в конце концов я заметил на макушке круг чуть-чуть более темного цвета. На первый взгляд кажется непонятным, как это сразу не бросилось в глаза. Но этот более темный кружок настолько слабо выделялся по цвету, что оставался почти незаметным. Его можно было обнаружить только при необычайном стечении обстоятельств: темная комната, луч электрического фонарика.

— Священник! — сдавленно произнес епископ.

— Да, монсеньор. Священник! Его подстригли под машинку, чтобы скрыть тонзуру. И этот неизвестный был самым известным лицом края! Мальчики и отцы семейств, смотревшие в растерянности на лицо «немца», не узнавали того, кто их крестил и венчал — аббата Жерома Фюкса!

— Аббат Фюкс! Задушен! Ох!.. — в ужасе бормотал епископ.

— В общем, все это дело состоит из серии подмен. Нечто вроде жуткой Комедии ошибок! И знаете, что самое удивительное? Полиция задержала Рикоме. Но задержала за преступление, которого он не совершал!

— Не совершал?..

— Нет, монсеньор. Рикоме не убивал аббата Фюкса! Священника задушил сообщник доктора! В час ночи двадцать пятого декабря этот сообщник, до тех пор прятавшийся несколько дней у доктора, является в сутане в церковь. Он похищает камни — фальшивые, не забудьте. Затем возвращается в ризницу, но сталкивается лицом к лицу с настоящим аббатом Фюксом, вернувшимся из дому раньше, чем ожидалось. Аббат, разом все поняв, хочет позвать на помощь. Преступник хватает его за горло.

Потом он отволакивает жертву в сад и сообщает о «несчастном случае» Рикоме, который стоит на страже. Они уносят священника домой к доктору.

Что теперь делать убийце? Бежать, разумеется! Но как? Пешком? Безумие! На машине? Финансовое положение честолюбивого, но неимущего доктора Рикоме таково, что вот уже несколько лет он не может себе позволить эту «роскошь» — автомобиль! Оба растерялись.

Сначала, сказал себе Рикоме, нужно выиграть время. Они остригли волосы и бороду аббату Фюксу, переодели в одежду убийцы, который, в свою очередь, надел сутану аббата. Покончив с этим мрачным преображением, они положили труп на равнине и решили, что фальшивый священник сыграет роль аббата Фюкса. Ризничий по своей близорукости не обнаружит обмана, который к тому же не должен был затянуться (что было бы неосуществимо). Подставной аббат изобразит сердечный приступ, и доктор срочно вызовет по телефону из Нанси машину скорой помощи.

Скорая помощь! Вот гениальная находка, — по крайней мере, доктор так считал! Вот способ для мнимого священника, у которого земля Мортефона горит под ногами, бежать быстро и в полной безопасности.

Но доктор не предвидел бури. Снег лежит сугробами, деревья вырваны с корнем, по дорогам не проедешь. Мортефон блокирован. Связь нарушена. Скорая помощь не может проехать. Полицейские не могут проехать. Никто не может проехать! Хотя… Все относительно! Кое-кто проехал.

— Кое-кто?

— Неважно! Итак, бегство невозможно. Назавтра утром мы узнаем, что господин Фюкс скончался в результате сердечного приступа. Находят спрятанные доктором в шкафу бутылки из-под водки. Только когда доктор Рикоме застал меня в комнате мэрии, освещающим фонариком череп задушенного незнакомца, он должен был понять, что пропал или на грани того. Я обнаружил, что так называемый немец был священником. Но, если это аббат Фюкс, кто же тогда самозванец в доме священника, и что думать о сердечном приступе — болезни, которой страдал аббат Фюкс, — который его унес? Если речь шла о придуманной болезни, кому, как не доктору, ставившему диагноз, об этом знать. В таком случае, что стояло за этой смертью, если не новое убийство? И кто мог его совершить, кроме доктора?

В доме священника я посмотрел на безымянный палец подставного аббата Фюкса. На первой фаланге я различил рубец — след, оставленный на коже долго носимым кольцом.

— Две вещи мне остаются непонятными, — сказал епископ. — Эта накидка Деда Мороза на аббате Фюксе? Зачем?

— Проще простого! Сразу после первого убийства воры обнаруживают, что их опередили. Они делают следующий вывод: завернув преображенный труп аббата в накидку, они, кстати вполне резонно, ждут, что общественное мнение не замедлит связать смерть и кражу. Если полиция сумеет обнаружить автора первой кражи, она неизбежно обвинит его в том, что тот действовал с сообщником и убил его. Таким образом Рикоме и его сообщник снимут с себя ответственность за преступление.

— Точно. Проницательность, с какой вы распутали это мерзкое дело, кажется мне выше всяких похвал.

Лепик поклонился.

— То, что я сказал, — несколько смущенно продолжал епископ, — позволяет мне прямо задать вам один вопрос. Мне кажется, что ваша деятельность приносит несколько запоздалый результат. Вечером и ночью с 24 на 25 декабря, между половиной одиннадцатого и часом, что же вы делали?

— Я спал, монсеньор!

— Не может быть!

— Ризничий Блэз Каппель, не зная истинной причины моего пребывания в Мортефоне и приняв меня за опасного субъекта, позаботился «усыпить» меня ударом ходулей по голове! Кстати, на следующий день он возобновил попытку. В жизни не встречал человека, так владеющего ходулями!

Проспер Лепик выходил из епископства. Викарий незаметно передал ему конверт, который он так же незаметно опустил в карман. Внезапно спохватившись, он попросил, чтобы его вновь проводили к епископу.

— Монсеньор, я только что проявил непростительную забывчивость.

Он открыл свой саквояж и развернул длинный сверток. Монсеньор Жибель вскрикнул.

— Золотая Рука короля Рене, которую я позабыл передать вам, монсеньор! Это уникальное произведение искусства! И огромной ценности, не так ли? Я полагаю, около миллиона франков?