Барбара Гордон - Польский детектив

— Это все?

Главный развел руками.

— Мне очень жаль, что я ничем не могу помочь вам. Квартиру после Зволиньского мы, к сожалению, упустили. Когда мы ее получили для нашей редакции? Лет шесть назад, он как раз пришел к нам работать, вот ему и дали, а то ютился в каких-то углах, снимал комнату. Купил себе как-то письменный стол, а поставить некуда, так и хранил у нас на складе. Жаль, страшно жаль, что не удалось ничего добиться с этой квартирой, у нас в редакции сейчас трое очередников… Если не дать жилья, люди просто сбегут. А что я могу, известно, как сейчас трудно с жилплощадью…

Ворча, он проводил меня до двери. Секретарша подала ему телеграмму. Он пожал мне руку и, не отрывая глаз от текста, снова исчез в кабинете.

Я был уже на пороге, но вернулся и обратился к секретарше:

— Вы знали Зволиньского?

— Анджея? — Девушка грустно улыбнулась. — Трудно было бы не знать его…

— Помните, как он уезжал в последний раз?

— Конечно, помню, да и все помнят… Говорил, что хочет побродить по горам, отдохнуть.

— Он планировал эту поездку заранее?

— Я не знаю. Вообще-то он никогда ничего не планировал заранее, все решал в последнюю минуту. Да, я вспомнила. Наверное, так и было, он не думал ехать, потому что перед праздником забежал сюда и попросил, чтобы я позвонила какому-то его знакомому и предупредила, что он, к сожалению, вынужден отменить их встречу, потому что уезжает. Сам он никак не мог дозвониться, или этого человека не было дома, что-то такое, а у него уже не было времени.

— И кому вы должны были позвонить?

— Неужели вы думаете, что я до сих пор помню? Год прошел. Сейчас… это был какой-то нотариус, его школьный друг, а может, знакомый по институту… я знаю, что Анджей еще раньше договорился с ним встретиться, он отсюда звонил, кажется, просил помочь в каком-то деле, во всяком случае, я так поняла, но…

— Фамилия, вы не помните фамилию этого человека?

— Нет, хоть убей, забыла. А вы бы помнили?

— Я не помню, я знаю. Нотариус Зимецкий, так ведь?

— Да, да, точно. Я теперь вспомнила. А откуда вам известно?

— О, пустяки. Старая гвардия не сдается, — с большим удовольствием констатировал я и заторопился. Надо было еще забежать домой за вещами, а до поезда оставался ровно час. Эля в таких ситуациях говорила, что я ее в гроб вгоню.

Вертолет монотонно гудел, в четвертый раз пролетая вдоль ущелья. Где-то вдали белели камни Вантулы, поросшие чахлым лесом. Зеленели урочища Большой Свистувки. Слева торчали цирки: Литворовый и Муловый.

Нас интересовало ущелье. Стемпень, ни на миг не отрываясь от бинокля, осматривал уступ, следя взглядом по ступеням скал. Особенно внимательно он разглядывал все рытвины и щели. Нам повезло: погода для этого времени года была неправдоподобна хороша. Кажется, впервые за эту неделю показалось солнце.

Мы пролетели в сторону Козьего хребта, где вертолету пришлось набрать высоту, а потом повернули обратно. У меня уже болели глаза. Спасатели неподвижно сидели в своих креслах.

И снова мы ничего не заметили. Пилот развернулся над Муловым цирком, и, оглушительно ревя моторами, вертолет опять двинулся вдоль ущелья. Поручик Лабендский протер глаза.

— Черт, — буркнул он. — Кажется, ничего не выйдет. Мы ищем вслепую, нет даже уверенности в том…

Я резко прервал его:

— Он должен там быть. Даже несмотря на то, что прошло столько времени. Ведь…

И тут наш спор заглушил громовой голос одного из спасателей:

— Вот он! Левая гряда справа, на высоте центрального ребра. Видите?

Теперь уже и мы увидели. Маленькое красное пятнышко. Это должен был быть он, хотя и не обязательно. Стемпень вынул блокнот и набросил план местности, на котором отметил положение пятна.

— Хорошо, — сказал он, — завтра попробуем.

Мы полетели по направлению к новотаргскому аэродрому.

Роман поглядывал на меня с сочувствием.

— Михалек, — сказал он наконец озабоченно, — а может, ты читаешь слишком много детективов? И в отпуске давно не был?

— Заткнись, — буркнул я. — Если тебе не хватает воображения, могу лишь посочувствовать родной милиции, которая считает тебя активным работником. Ты что, не понимаешь, что рюкзак — это вещественное доказательство?

Роман скептически покачал головой.

— Точнее, остатки рюкзака. Надо быть слегка стукнутым, чтобы втягивать в эту глупость спасателей. Мало тебе, что они снимают со стен всяких идиотов, таскают на себе горе-лыжников со сломанными ногами, так еще бедолаги нарвались на прокурора, который свихнулся на почве красного рюкзака. Ну и что тебе даст этот рюкзак? Почему ты так уверен, что это рюкзак Зволиньского, а не какой-нибудь ткачихи-ударницы, которая премирована путевкой в Закопане?

— Поручик Коломбо, — вздохнул я, — я всегда ценил твой высокоразвитый интеллект. Увы, по неизвестным причинам, разум твой спит. Пошевели серым веществом и представь себе такую ситуацию: человек отправляется в горы с рюкзаком — кстати, рюкзак тот самый, девушка Зволиньского его опознала. Итак, отправляется в горы… а через три дня его находят в ущелье с переломанными костями, а рюкзак висит на двести метров выше, зацепившись за выступ скалы. Это нормально?

— Рюкзак мог зацепиться, когда он падал.

— Ну да? Если бы даже так и было, то ремни не выдержали бы тяжести тела и оборвались, а рюкзак целый, понимаешь? Правда, прошел год, и мало что от него осталось, дождь в тех краях, бывает, льет от субботы до субботы, но нечего воротить нос только потому, что вещественное доказательство не выглядит как подарок от дядюшки из Америки. Важно то, что рюкзак не упал вместе со своим владельцем. А это значит, что несчастный случай был кем-то организован. Этот кто-то должен был хорошо знать местность, особенно эту тропинку, которая в одном месте резко сужается. Может быть, он шел за Зволиньским все время, от базы на Орнаке. На этом месте оглушил его и сбросил в пропасть. Потом обыскал рюкзак и бросил его вслед за владельцем.

Роман уставился на меня, приоткрыв рот.

— Ты что, хочешь убедить меня, что Калапут спихнул его в пропасть, чтобы… того… квартиру спокойно… — Он сделал неопределенный жест рукой.

Я разозлился.

— Ромек, господь с тобой! Тебе бы топтуном к посольству, а не оперативным работником! Я еще в своем уме, и Калапута на Красный пик не поволоку. Единственные туристские экспедиции, на которые способен этот балбес, кончаются в баре „Под козликом“.

— Тогда что? — пробормотал Роман и добавил: — Или ты гений, или я последний идиот.

— Дружище, шутки кончились. Начинается серьезная работа. Кто-то знал, что Анджей поехал в Закопане, следил за ним, ходил по пятам, потом оглушил и сбросил в ущелье. Видимо, не нашел того, что искал. Забрал из рюкзака документы и ключи от квартиры и уже на следующий день, а может, и позже, во всяком случае, до того, как тело было найдено, тщательно обыскал квартиру Зволиньского. Забрал что-то, о чем мы пока понятия не имеем. И только потом в квартиру проник Калапут, которого навел Доцент. Он думал, что у Зволиньского в квартире хранятся деньги. А риска не было никакого, потому что Доцент, будучи соседом Зволиньского, знал, что Анджей живет один, и надо только поторопиться, пока не приехал кто-нибудь из родственников. Доцент сам не хотел за это браться, потому что недавно условно освободился из заключения и знал, что милиция ему об этом напомнит, если что. Так и случилось. Он хорошо подготовился к вашему визиту, поэтому квартира его была чиста. Он только одного не ожидал: что это дело опять начнет раскручиваться, и вы снова свалитесь ему на голову и, что гораздо хуже, на голову его подружки. При случае вы наткнулись на злотые и доллары, добычу ограбления в Анине, которую отдал на хранение Доценту Честерфильд. Остается вопрос, кто убил Анджея и что искали у него дома.