Цитому Минаками - Картинка в волшебном фонаре

Тем временем Таноки оторвал от газеты клочок, быстро скатал его и бросил через изгородь во двор, потом стал снова заглядывать внутрь, ожидая реакции. Через несколько минут он скатал шарик побольше и снова бросил. "Зачем он делает это, может, подает кому-то условный знак?" — удивился Хамото. Таноки снова прислушался к тому, что происходило внутри, но вскоре отошел от изгороди и как ни в чем не бывало продолжил свой путь.

Странные, бесцельные на первый взгляд действия Таноки заинтересовали Хамото. Он отошел от окна, поспешно сунул ноги в гэта и через несколько минут уже был на том месте у изгороди, откуда Таноки бросал свои катышки. Как раз в этой стороне был запасной выход из флигеля в сад, а густую бамбуковую изгородь специально возвели, чтобы охранять покой посетителей от любопытных глаз.

Изнутри доносились молодые женские голоса. По громыханию ведер и шарканью шлепанцев Хамото догадался, что это служанки, занятые уборкой в саду. Содержание их разговора было трудно уловить. Кажется, они судачили о каком-то постоянном клиенте, тихонько посмеиваясь над его проделками. Однако разглядеть их сквозь частую изгородь Хамото не смог.

Зачем Таноки кидал газетные катышки за ограду — это оставалось для него загадкой. Может, он хотел подразнить молоденьких служанок? Или испугать, нарушив течение их непринужденного разговора? Это напоминало психологию человека, бросающего камень в зеркальную гладь воды.

Или же он совершил эту шалость просто от нечего делать?

Видимо, Таноки тоже страдал от одиночества. И в этом смысле у него было много общего с Ниттой.

Хамото вспомнил разговор с Кинуи прошлым вечером в парке Сакасита.

"Найти преступника, убившего Нитту, все равно что отыскать в огромном Токио иголку без нитки", — сказал тогда Кинуи.

Но так ли это? В самом ли деле иголка оказалась без нитки? Люди — не боги, и если человек совершает преступление, где-то он оставляет след. За иголкой должна тянуться нитка… Вернувшись домой, Хамото продолжал размышлять над странными действиями Таноки.

А может быть, Нитта тоже совершал свои прогулки к Сугамо, на кладбище Гококудзи и Дзосигая от скуки, чтобы скрасить свою одинокую жизнь стареющего художника, и стал находить в этом самое большое удовольствие? Кто поручится, что во время одной из таких прогулок он, подобно Таноки, не попытался подшутить над неизвестным прохожим? Такое вполне возможно…

Четвертого октября все городские газеты сообщили о создании спецгруппы расследования, поскольку окончательно утвердилась версия об убийстве художника Нитты, проживавшего в квартале Сакасита. Крупным шрифтом были набраны доклад помощника инспектора Кинуи о ходе расследования, а также информация о том, что предполагаемым убийцей является мужчина средних лет в пиджаке мышиного цвета, с которым столкнулась служащая лавки певчих птиц Мидори поблизости от места происшествия.

Таким образом, началось открытое следствие по делу об убийстве Нитты.

Информация, помещенная в газетах, обязывала их отныне ежедневно сообщать читателям о ходе расследования. О том, успешно ли оно развивается, можно догадаться по величине шрифта, а заинтересованность самой газеты обычно определяется количеством строк, которые посвящены событию.

Обыватели нарасхват покупали газеты: сообщение об убийстве художника интересовало их больше, чем приевшиеся сообщения о начальниках отделов или депутатах, скрывшихся, присвоив крупную сумму денег.

Когда дело заходит в тупик, открытое расследование считается более эффективным, поскольку в этом случае можно рассчитывать на содействие населения. Это подтвердил, в частности, инцидент с убийством школьницы в Коива, когда, наряду с полицией, в расследование включались газеты, а также местное население, и преступника удалось обнаружить в короткий срок.

Для общего руководства группой по расследованию убийства Нитты из Полицейского управления был направлен инспектор Мамия, и Кинуи перешел к нему в подчинение.

Штаб группы обосновался на втором этаже полицейского отделения Оцука, в той самой комнате, которую несколькими днями ранее занимала группа расследования убийства молодой женщины в Дзосигая. Отсюда, из окна на втором этаже, виднелась роща храма Гококудзи.

Вечером во время ужина с Кинуи его начальник Мамия, отложив в сторону вечерний выпуск газеты, сказал:

— Послушай, все газеты до мельчайших подробностей публикуют твою информацию о расследовании и лишь одно обходят молчанием.

— Что же это?

— Типографию в Сэтагая и ее владельца.

— Ага, я специально не говорил об этом.

— Почему?

— Прежде всего, у владельца типографии и его жены Такако — алиби. Кроме того, я сам пришел к выводу, что к убийству они не причастны. Ядовитые химикалии, взятые Митой на предприятии "Такэда сэйхан" для экспертизы, оказались по составу иными, чем яд, которым был отравлен художник. Что касается Такако, то я убежден: она приходила к своему бывшему мужу из чистых побуждений. А ее нынешний муж, владелец типографии, вполне добропорядочный человек, я бы сказал, джентльмен. Скоро мы получим полную информацию от Миты, но, по моим предположениям, эта супружеская пара не замешана в убийстве. С другой стороны, судя по материалам вечерней газеты, мы вскоре столкнемся с новым поворотом событий, связанных с именем Нонаки. Думаю, он должен вот-вот объявиться, если не замешан в убийстве Нитты.

— Вы имеете в виду статью о нарушении закона о нравах?

— Да, раз об этом заговорили в газетах, он выйдет из своего убежища. И тогда мы получим новые сведения о его контактах с Ниттой.

Кинуи вспомнил слова детектива Миты о том, что Нонаку и Нитту может связывать некий общий секрет.

Сейчас Мита был занят выяснением алиби владельца типографии, утверждавшего, будто второго октября в часы, когда совершалось убийство, он находился в питейном заведении в Сибуя. Другой детектив, Тани, разыскивал Нонаку.

Группа расследования была увеличена до десяти человек.

Пятого октября около восьми тридцати утра служащий Тэраи шел через рощу парка Сатоми, что в районе Кокуфу-дай. Он направлялся из общежития в северной части парка в магазин оптовой торговли бумагой "Цукада". Парк раскинулся в километре к северу от плотины, перегородившей реку Эдогава, которая протекала как раз на границе между Токийской префектурой и префектурой Тиба.

Здесь находились развалины древнего замка Сатоми, окруженные густым лесом из дубов, дзелькв и литокарпусов. Среди леса попадались большие ямы — следы раскопок древних могильников, — в которые легко мог свалиться путник, мало знакомый с этой местностью. Должно быть, поэтому в сумерки люди старались обходить лес стороной. Вплотную к парку примыкали жилые дома, в одном из которых оптовый торговец Цукада устроил общежитие для молодых служащих.