Цитому Минаками - Картинка в волшебном фонаре

— А что еще, кроме чайников, изготовляет фабрика "Хаяма тюдзо"? — спросил Хамото.

— Насколько мне известно, только чайники и печурки, — ответил Фукуси.

Хамото вспомнил сотрудника агентства по рекламе, который раз в месяц приходил в редакцию их журнала. Когда из типографии поступала верстка, Хамото подготавливал краткое резюме очередного номера и вместе с оглавлением клал на стол главному редактору. Тот отбирал наиболее выигрышные материалы и заголовки и передавал их рекламному агенту — бывшему журналисту, специализировавшемуся на детских изданиях. Книгоиздание и изготовление металлических изделий — разные сферы деятельности, но и тут и там работа агента по рекламе одинаково сложна. Особенно когда речь идет о рекламировании на одной полосе разных издательств или предприятий.

"Итак, Тономура был первооткрывателем "Хаяма тюдзо", а пока он выбивал у владельца фабрики рекламу, случилось нечто, стоившее ему жизни", — подумал Хамото, припомнив неприятное лицо Коносукэ Хаямы, когда тот разговаривал с ним в прихожей своего особняка. Трудно поверить, чтобы этот человек всерьез занимался таким прозаическим делом, как изготовление чайников.

— Господин Фукуси, вы не позволите мне взять этот номер вашего "Вестника"? — спросил Хамото.

Тот удивленно поглядел на него, но неожиданно согласился.

— Не знаю, для чего он вам понадобился, но у нас, кажется, есть второй экземпляр.

Он кивнул сотруднику, и тот, открыв забитый бумагами шкаф, быстро отыскал нужный номер и вручил Хамото.

— Господин Хамото, как я понимаю, вы особо интересуетесь всем, что связано с покойным Тономурой. Вы случайно не из полиции? — с усмешкой спросил Фукуси.

Хамото многозначительно улыбнулся, но ничего не ответил.

На следующее утро он отправился в Кавагути. Было десять часов, когда, выйдя на станции, он купил в ближайшем киоске карту города.

Район Аоки, где располагалась фабрика "Хаяма тюдзо", находился довольно далеко от центра этого небольшого городка. От обводного канала Аркава отходила узкая речушка Сибагава, пересекавшая весь город. Фабрика Хаямы стояла на ее берегу близ железобетонного моста Асахи.

Приблизившись к фабрике, Хамото сначала внимательно оглядел окрестности. Вода в Сибагаве была грязной, застойной, то и дело на поверхности вздувались фиолетовые пузыри. Вдоль ее берегов чуть не впритык друг к другу стояли многочисленные фабричные здания.

У моста приткнулась баржа, груженная песком, а на берегу тоже высились горы белого песка и еще чего-то черного, напоминавшего угольную пыль. Песок, должно быть, служил необходимым компонентом для плавки.

Над светлой фабричной крышей из оцинкованного железа выделялись черные иероглифы вывески:

"Чайники и печурки с маркой "Голубя"

Фабрика Хаяма тюдзо".

За вывеской, по-видимому, давно не следили. Она сильно покосилась, а один иероглиф вообще исчез.

Хамото вошел в проходную и предъявил свою визитную карточку молодейькой девушке, которая подозрительно поглядела на него.

— Я работаю вдетском журнале, — пояснил Хамото. — В ближайшем номере мы планируем специальную подборку на тему: "Как изготовляют чайники?" Вот я и решил посетить вашу фабрику, где выпускают известные на всю страну чайники с маркой " Голубя", чтобы описать ее детям. Узнайте, пожалуйста, не может ли меня принять директор или главный инженер?

Девушка внимательно его выслушала и, попросив подождать, вышла.

Хамото сел у окна и стал глядеть на фабричный двор, где высились целые горы ржавого железного лома.

Вскоре девушка вернулась в сопровождении долговязого мужчины в желтом комбинезоне.

— Прошу извинить, что оторвал вас от работы, — вежливо сказал Хамото.

— К сожалению, директора сейчас нет, и вам придется удовольствоваться моими объяснениями. Готов сопровождать вас, — ответил мужчина. — Кстати, — продолжал он, — мне очень нравится ваш детский журнал. Мой сын не пропускает ни одного номера. Есть, конечно, журналы, которые публикуют исключительно приключенческие рассказы и детективы. Но ваш журнал выигрывает по сравнению с ними серьезностью подачи материала.

Хамото последовал за ним на фабрику. Слушая вполуха его объяснения, он внимательно осматривал все вокруг, стараясь не упустить ни единой детали.

Они вошли в огромный цех с высоким потолком, крытым оцинкованным железом. В углу стояла плавильная печь, от которой отходил желоб. Вокруг печи суетились человек пятнадцать полуголых рабочих с потными от жара лицами. По желобу, разбрасывая вокруг искры, текло раскаленное докрасна железо.

— Это железо идет на изготовление деталей, — пояснил сопровождавший Хамото мужчина. — А там формовочный цех. К сожалению, сегодня чайники не изготовляют.

Хамото поглядел в ту сторону, куда указывал мужчина. Там была небольшая площадка, покрытая слоем темно-серого песка.

— Это увлажненный песок, смешанный с коксовой пылью. Применяется для плавки. Лучшим считается песок "сасамэ". Он и сейчас в небольшом количестве добывается близ деревни того же названия.

— А где находится деревня Сасамэ?

— За Кода, невдалеке от того места, где во время Олимпийских игр будет построен гоночный канал.

Хамото казалось, что он уже слышал название этой деревни, расположенной у реки Аракавы в префектуре Сайтами.

— Песок "сасамэ" издавна использовался при выплавке металла, его доставляли водным путем через аракавский шлюз, но запасы близ деревни Сасамэ почти исчерпались, и теперь мы большей частью завозим песок по железной дороге из Нагоя.

Похоже, мужчина отлично знал свое дело, и Хамото делал вид, что с интересом слушает его, но думал о другом. Ему надо было выяснить, какие люди окружают Хаяму, не производят ли тайно на фабрике иную продукцию, совершенно не связанную с чайниками и печурками.

После осмотра формовочного цеха мужчина подвел его к плавильной печи.

— Сюда закладывается кокс, железный лом, песок и другие компоненты. В зависимости от назначения плавка ведется при температурах от пятисот до тысячи градусов. Для металла, идущего на изготовление чайников, достаточна температура в пятьсот-шестьсот градусов, — пояснил мужчина.

Молодой рабочий совковой лопатой кидал в черную пасть печи железный лом. Оттуда всякий раз вырывался наружу сноп искр.

— А не опасно ли работать босиком? Почему он не в обуви? — спросил Хамото.

— Сталевару работать в обуви да в носках — никаких денег не хватит. Прогорит в прямом и переносном смысле. Да и опасность ожогов больше. Попадет искра в ботинок или на носок — пока ее сбросишь! А с голого тела она сама скатывается.

В самом деле, рабочие, бегом таскавшие ковши с раскаленным металлом, были все босиком и без рубашек. Они привычно выливали ковши в изложницы, чуть не касаясь их ногами.