Наташа Купер - Жертва

— Ты дозвонилась до него?

— Да, — ответила Кейт, глядя прямо перед собой.

Судя по всему, раскаленные утюги все еще жгли ей ступни. Затем она встрепенулась и выдавила храбрую улыбку, которой Триш ни на секунду не поверила.

— Мы говорили целую вечность, почти весь антракт, и он был такой… такой милый. Он пообещал, что будет сражаться за маму до последнего дыхания. Про вас говорил. Сказал, что вы просто великолепны.

— Он так и сказал? Слово в слово?

Триш подумала, уж не говорил ли он этих слов кому-то еще. Кейт кивнула. Чересчур поглощенная своей историей, она не поняла значимости своих слов.

— Я имею в виду не то, что он говорил обо мне, а то, что он сказал о твоей маме и о последнем дыхании, — объяснила Триш.

— Да, а еще он пообещал, что когда маму освободят, мы все — я, он и мама — обязательно соберемся вместе и подумаем, как исправить ошибки прошлого. Тут кто-то позвонил к нему в дверь. Я слышала звонок по телефону. Он сказал, что приехал посыльный на мотоцикле. Малкольм видел крыльцо из окна своего кабинета. Он сказал, что ему пора идти, и повесил трубку. — Кейт посмотрела на Триш полными ужаса глазами. — Наверное, тогда его и застрелили.

Триш почувствовала себя абсолютно беспомощной. Она консультировала людей по любым семейным и юридическим вопросам, но никогда не успокаивала детей, которые пережили такой кошмар.

— Ты рассказала о вашем разговоре полицейским? — спросила она осторожно, так, чтобы Кейт не подумала, будто она сомневается или осуждает ее.

— Нет.

Кейт всхлипнула и вытерла нос тыльной стороной ладони. Затем вспомнила о носовом платке и вытерла им руку и лицо.

— Мне кажется, тебе стоит все им рассказать, — посоветовала Триш так мягко, как будто предлагала Кейт почаще гулять в хорошую погоду. — Полицейские должны знать все, что происходило в тот вечер. Сейчас уже поздно, но завтра мы вместе можем с ними поговорить. Если хочешь, оставайся на ночь у меня. Я постелю тебе в комнате для гостей. Твой отец… в смысле Адам, знает, где ты?

— Нет. Я оставила ему записку, что пойду погулять. — Кейт посмотрела на Триш. — А с малышами все будет в порядке, честное слово. С ними осталась одна моя подружка, так что даже если папа задержится, они не останутся одни.

— Ну и отлично. Только он, наверное, уже волнуется. Сейчас я позвоню ему, а ты пока допивай свое вино. Я постелю тебе чуть позднее. Кстати, ты есть хочешь?

— Нет. Только, пожалуйста…

— Что?

— Если он захочет поговорить со мной, я… Это так трудно. Я не хочу ничего объяснять. По крайней мере не сейчас.

— Не волнуйся, я сама скажу ему все, что нужно. Главное, постарайся успокоиться. Я приду через пару минут, принесу простыни.

Триш позвонила Адаму из спальни. Как она и предполагала, тот уже извелся от беспокойства, говорил быстрее обычного и настойчиво требовал объяснений. Триш сказала, что на ночь Кейт останется у нее, а утром они поедут в полицию давать показания. Триш пообещала, что после сама посадит девочку на поезд или автобус и отправит домой.

— Все понятно, — сказал Адам медленно, растягивая слова.

Он говорил с болью в голосе. Кроме того, в его словах звучала угроза. По крайней мере Триш так показалось, хотя поручиться она не могла.

— Благодарю за звонок, — сказал Адам. — Вы не знаете, почему она так внезапно сорвалась в Лондон?

— Нет. Мне не хотелось задавать ей слишком много вопросов. Сейчас Кейт очень расстроена, но, думаю, утром ей станет гораздо лучше. Если завтра ей снова будет плохо, то, перед тем как ехать в полицию, я отвезу ее к своему врачу. Он прекрасный специалист. Ну, вот вроде бы и все. Сейчас мне пора идти. Я позвоню вам, как только появятся какие-нибудь новости.

— Мне надо поговорить с ней. Сейчас же.

— Я думаю, Адам, вам не стоит сегодня с ней разговаривать. Правда. Кейт устала и очень взвинчена. И потом, она чувствует себя виноватой, что расстроила вас. Пожалуйста, не трогайте ее сегодня.

Последовало задумчивое молчание.

— Ладно, будь по-вашему, — сказал он наконец. — Передайте Кейт от меня привет. Конечно, если сочтете, что это не слишком сильно ее расстроит.

Триш прикрыла на секунду глаза, но вслух возражать против сарказма не стала.

— И передайте, что я на нее не сержусь.

«Вот так-то лучше», — подумала Триш. Сейчас Адам говорил почти искренне.

— Обязательно передам, — сказала Триш. — Я позвоню вам завтра утром. Спокойной ночи, Адам.

Триш взяла под мышку простыни и одеяла и спустилась по спиральной лестнице в большую гостиную. Кейт полулежала на диване, опираясь спиной на подушки. Ее глаза покраснели, а веки сильно набухли. Вино в бокале осталось почти нетронутым.

— По правде говоря, я вино не очень-то люблю, — сказала она, заметив, куда смотрит Триш. — Извините.

— Ничего страшного. Не стоит оправдываться. Это абсолютно не важно, тем более что мне надо было сначала спросить, хочешь ты вина или нет. Кстати, у меня еще есть диетическая кока-кола и минеральная вода. Сейчас я застелю тебе кровать, а потом принесу все, что захочешь.

— Я могу сама кровать застелить. Я привыкла.

— Мы застелем ее вместе, — сказала Триш и повела Кейт в комнату для гостей.

Пару минут спустя, когда они склонились над кроватью, подтыкая под матрас нижнюю простыню, Триш спросила:

— Малкольм рассказывал о том времени, когда они с твоей мамой были вместе?

Разумеется, нечестно было давить на Кейт сейчас, когда она в таких расстроенных чувствах, но другой возможности могло не представиться.

— Да, немного. Малкольм сказал, что мама была его единственной настоящей любовью, но он понял это слишком поздно. Когда у них… когда они с мамой встречались, он совсем запутался и не смог разобраться в своих чувствах.

Кейт подняла голову и откинула назад прядь длинных прямых волос.

— И еще он сказал, что мама никогда ему обо мне не говорила. То есть говорила, но гораздо позднее. Он сказал, что не знает почему.

Триш жалела, что не поговорила с Деборой до того, как узнала версию Малкольма Чейза, облагороженную его стремлением понравиться Кейт, произвести на нее хорошее впечатление.

— Тогда я сама спросила маму, почему она ничего ему не сказала.

Кейт выглядела старше, чем обычно, а в голосе девочки появилась горечь, которую Триш еще никогда в ней не замечала.

— Когда?

— В пятницу, когда она мне звонила. — На глаза Кейт навернулись слезы, и она снова стала ребенком. — В прошлую пятницу. Мы разговаривали о его смерти. Папа каждую неделю присылает маме телефонные карточки, и она звонит мне по пятницам, перед школой.

Кейт отпустила край простыни и, выпрямившись, посмотрела Триш прямо в глаза.

— Она сказала, что мой настоящий отец говорил неправду. Мама рассказала ему о своей беременности сразу, как только получила результаты анализов, а он потребовал, чтобы она сделала аборт.