Татьяна Соломатина - Естественное убийство – 2. Подозреваемые

Детские рисунки – это очень интересно. Некоторые взрослые в детских рисунках пытаются разыскать стигмы увеличения собственного пениса. Или стигмы пениса как такового.

В начале своего трудового пути я освидетельствовал гражданина, паспорт которого утверждал, что зовут его Капитал Эммануилович Вайншток. В исковом заявлении Капитала Эммануиловича Вайнштока утверждалось, что его соседка по коммунальной квартире, Октябрина Генриховна Незабудько нанесла ему, цитирую: «тяжёлые ранения сковородой, несовместимые с социалистическим образом жизни». А ты говоришь – Эразм… Пусть нахабничает, предлагая увеличить, лишь бы не наносил.

Мне кажется, что мы давно женаты. И у нас уже есть собака.

Я купил тебе кольцо.

Привет старому-нестарому еврею. Мне нравятся плюшевозадые старые львы с потёртыми шрамами на конъюнктивитных мордах. Есть в них что-то величественное. Эдакое отрицательно отрицающее.

Целую.

Пока Северный общался с лэптопом, безымянная некондиционная тварь изжевала его кроссовку. За что была нещадно выпорота останками кроссовки по морде. Визжала она вполне в духе товарки из старого доброго кино под названием «Нечто» [23].

– Дэщо ты и есть Дэщо [24]. И хватит тут из себя изображать! – кричал на пса Всеволод Алексеевич. – Актёришко из тебя никудышный! Беспризорник хренов! Подбирай вас после этого! Ещё что сожрёшь – выкину на улицу! Понял?

Лохматый саквояж забился в дальний угол и лежал там долго-долго. Когда Северный уже улёгся спать, «беспризорник» подполз к нему и жалобно заскулил.

– Ох, доля моя сиротская! – взвыл из полусна Северный. – Идём, бесовское отродье! До утра, что ли, потерпеть нельзя?

Вся несчастная пёсья морда утверждала, что до утра терпеть никак нельзя.

Место для «больших дел» безымянное четвероногое искало не меньше получаса.

– Даже бездомного кобеля я подобрал себе жутко капризного! – бормотал Северный в московскую ночь.

После обычного своего утреннего ритуала, к коему теперь добавилась опция «выгуляй собаку», Северный отправился на службу и добросовестно трудился до самого обеда. «Колодезный» труп был признан насильственным. У прокуратуры прибавилось дел, а у Северного – бумажной и присутственной работы. Куда же бедному судмедэксперту без следствий и судов? Увы, не запрёшься в уютном подвале с ретортами.

После обеда он заехал за юной своей подругой Анной Сергеевной Толоконниковой.

– Сейчас мы с тобой вместе кое-куда отправимся, – сказал он ей, галантно усаживая на заднее сиденье «Дефендера». Она очень хотела восседать спереди, и Всеволоду Алексеевичу пришлось объяснять юной даме, что она ещё не достигла возраста, позволяющего ей разъезжать рядом с извозчиком. И заодно, что леди не пристало, никогда-никогда не пристало, рядом с этим самым извозчиком разъезжать! Потому что это опасно… Он пустился в пространные разглагольствования, а Аня смотрела ему в рот, широко распахнув свои голубые глазёнки. Кажется, ей было абсолютно всё равно, что он там говорит, лишь бы и дальше за руку держал.

– Так! – прервался Северный, немного смутившись. – Кажется, я слишком разговорился. В общем, мы с тобой отправляемся как бы на задание.

– Класс!! – восторженно взвизгнула девочка. – Как в «Докторе Хаусе», да? Мы идём обыскивать квартиру больного, да?!

– Дитя, ты явно отравлена этим сериалом. Твоя бабушка уже имеет право запихивать в себя всё, что угодно. Но ты, как пусть и маленькая, но умная девочка, должна понимать, что ты есть не только то, что ты ешь, но ещё и то, что ты читаешь, что ты слушаешь и что ты смотришь!.. Кстати, – Северный прищурился, – за что тебе нравится «Доктор Хаус»?

– За то, что он никогда не врёт!

– Ну да… Так даже ещё лучше. Ей нравится не «Доктор Хаус», а доктор Хаус, – пробормотал себе под нос Северный. – Да он только и делает, что постоянно врёт! – нарочито возмущённо ответил он своей малолетней подружке.

– Не-е-е! – лукаво посмотрела Анечка Толоконникова на Северного. – Он не врёт, а обманывает!

– А в чём разница?

– Ну, понимаешь, когда люди врут – они врут. А когда люди обманывают – это иногда для пользы правды, – ответила ему девочка с интонациями воспитательницы, втолковывающей что-то очевидное неразумному малышу.

– Ты – гений, Анна Сергеевна. И вот сейчас мы с тобой должны будем кое-кого обмануть для пользы правды. Ты готова?

Анечка утвердительно кивнула, подкрепив кивок уверенным «да!».

– Тогда поехали! – Северный застегнул на Анне Сергеевне ремень безопасности и захлопнул дверцу.

Ах, дети-дети… Невинные дети, коими иногда так легко манипулировать! Северный успокоил свою слегка занывшую совесть тем, что для Ани Толоконниковой их небольшой обман для пользы правды – интересное приключение. И всё лучше, чем в экран неотрывно смотреть, пока бабушка «по почте переводит», мама переводит в Париже, а папа ничего и никому не переводит, лёжа на диване.

Впрочем, манипулировать плохо не только детьми, но и взрослыми. Но что делать, если манипуляция иногда просто необходима. Исключительно «для пользы правды».

Поздно вечером Северный прибыл домой. Прямо у порога его ждала аккуратная кучка. Всеволод Алексеевич крикнул:

– Эй, лохматый саквояж!.. Безымянный терьер!.. Некондиционный беспризорник!.. Вылазь, гнида. Репрессий не будет, обещаю!

Пёс виновато заюлил по коридору. И кто всё-таки выдумал, что собаки не понимают слов?

– Да ну, ладно тебе. Что я, изверг? Понимаю, тебе всего полгодика. Набитое брюхо к доводам рассудка глухо. Особенно если рассудок не такой уж и сократовский. Где-нибудь есть лужа?.. Ладно, всё равно пошли гулять. Вот скажи, терьер, оно мне было надо? Жил себе, не тужил… Будем считать, что ты – ещё один не самый плохой повод пройтись пешком лишний раз. В дополнение к утренним пробежкам. Собака – это профилактика гиподинамии.

Пёс подлабузничал, заглядывал в глаза и всяко прочее демонстрировал свою любовь к хозяину.

– Что-то ещё сотворил? – Северный подозрительно прищурился. – Ладно, пошли… Сперва погуляем, а потом буду убивать. Если я тебя буду убивать до прогулки, ты мне все мои хоромы зассышь.

Убивать было за что. Пёс погрыз корешок третьего тома Кастанеды. «Искусство сновидения. Активная сторона бесконечности. Колесо времени». Разъярившийся судмедэксперт от души треснул незадачливого любителя бумажных книг по морде. Тот взвыл так, что, казалось, слышно было на всю Москву. Он одновременно заплакал, заскулил, застонал, зарыдал и затявкал.

– Господи боже ты мой! – испугался Северный. – «Снова раздался крик пумы, на этот раз ещё более страдальческий… бедное животное начало испускать один за другим резкие пронзительные крики…» 5Из-за тебя соседи начнут подозревать меня в вивисекции. Чего ты так искренне орёшь? Не так уж я и сильно тебя ударил. Ну, иди сюда… – Северный присел на корточки перед софой, под которую забился пёс. – Иди, иди… Ну что за тупое истеричное животное, а? – Пёс выполз к Всеволоду Алексеевичу, трясясь всем телом. – Бояться не надо, остолопина! Надо соображать! Папа Сева за такое, – он потыкал пёсику в нос покалеченным томиком, – и убить может! – Пёс вяло вильнул хвостом. – Ладно, на первый раз прощаю. При условии, что второго раза не будет. – И Северный ещё раз потыкал псу в нос книгой и строго сказал: – Нельзя! Нельзя! Нельзя!!! Иди на место, идиотина. Место!!!