Борис Штейн - Маленький мудрец

«Капитан, капитан, улыбнитесь!

Ведь, улыбка – это флаг корабля…»

– Возьми меня на руки! – скомандовал Валерий.

Я опять поднял его, как ребенка.

– Все, уходим! Не спускай меня на землю.

Я так и вынес его из школы.

Я подумал, что, например, убийца тоже мог легко пройти мимо всей милиции, прикрываясь ребенком. Валерий, как это часто бывало, догадался о моих мыслях.

– Он вышел отсюда безо всякого ребенка, – буркнул он. – И мы с тобой его видели. И я записал номер его машины.

Наш телефон молчал. А я все ждал услышать в трубке хриплый с покашливанием голос. Я и не знал, что она такая артистка.

Но телефон молчал.

Это произошло года три тому назад, я тогда зарабатывал на хлеб расклейкой объявлений. Занятие, конечно, не высший класс, но и не совсем уж бросовое для смышленого, но ленивого человека с неоконченным высшим образованием, не сумевшего найти свое место в жизни. Я добросовестно обрабатывал автобусные остановки и целые кварталы жилых домов. Никто, разумеется, не мог проконтролировать мою работу, и о ней судили только по плотности телефонных звонков с обработанных мною районов. Но и безо всякого контроля я был честен перед самим собой и перед своими работодателями. Мне нравилось быть честным – в этом, как нынче говорят, и состояла «фишка».

«Хочу быть честным» – так назвал свою повесть писатель Войнович, и я ее читал. Там, конечно, дела описывались устаревшие, советские производственные, на сегодняшний взгляд наивные и малоинтересные. Но герой повести мне понравился. Он немного напоминал меня: был крупного телосложения и хотел быть честным.

Так или иначе, работа эта меня кормила. Не то чтобы слишком жирно, но, как сказал полицейский одного из американских детективов, достаточно, чтобы оплачивать счета. Правда, коп имел в виду счета за пользование благами американской цивилизации, блестящими, как шикарные суперобложки кровавых бестселлеров. На мою же долю выпадали счет за электричество, воду, газ, телефон и коммунальные услуги. На эти скромные квитанции плюс не менее скромные питание и одежду моих заработков хватало. На излишества же – такие, как, например, бензин для моего верного «Москвича», – не всегда. Поэтому при случае я «бомбил», то есть подвозил случайных пассажиров. И вот однажды, жарким летним днем, когда я выруливал из очередного обработанного мною микрорайона на широкую улицу (это было в Медведкове), на мой капот рухнуло пьяное тело мужчины лет пятидесяти в перепачканной нарядной майке и не менее перепачканной нарядной бейсболке. Были ли перепачканы его нарядные джинсы, мне сквозь лобовое стекло не было видно. Хорошо, что я не лихачу на узеньких дорожках и что у меня, несмотря на неспортивный облик, отменная реакция. Мой «Москвич» остановился прежде, чем пьяный успел свалиться на землю. Он оттолкнулся от капота и на подгибающихся ногах переместился к моему открытому окошку. Тут уж он уцепился за раму и на время отстабилизировался. После мучительного напряжения произнес:

– Шеф!

Он был абсолютно не агрессивен, и я не испытывал никакого раздражения. И беззлобно, даже, кажется, с улыбкой спросил:

– Чего тебе, мужик?

Он опять напрягся и выговорил адрес: Измайлово, 12-я Парковая.

«Пилить» за тридевять земель не хотелось. Я покачал головой:

– Извини, мужик, не поеду.

Каждое слово давалось ему с трудом, поэтому он тратил их экономно.

– Триста.

По тем временам это был полный бак бензина. И я сказал:

– Деньги вперед. На заправку.

Он кивнул и, охлопав себя по груди и по ляжкам, вытащил деньги из заднего кармана и сунул их мне. Купюры были смяты, но, слава богу, не разорваны. Я открыл пассажирскую дверь:

– Давай, мужик!

Он поплыл на свое место, лапая крышку капота. Упав в кресло, проговорил:

– Пиво!

В глазах плескалось страдание. Я спросил:

– Сушняк?

У него хватило сил только на кивок.

Перед тем как подъехать к бензоколонке, я купил две бутылки «Балтики». Одну открыл и дал ему, другую положил в карман для газет в водительской двери. Он всосался в бутылку, как младенец в материнскую грудь. Так они и заправлялись одновременно: мой «Москвич»

– бензином и мой пассажир – пивом. От пива пассажира не развезло, напротив, он взбодрился. Взбодрился до такой степени, что между нами начался разговор, который мало-помалу становился не совсем бессвязным.

– Я где?

– В машине.

Кивок.

– А куда мы едем?

– Измайлово, 12-я Парковая.

– Я там живу?

– Да.

Кивок.

– А побыстрей нельзя?

– Нельзя, мужик. Смотри, сколько машин!

– Я не мужик, блин, я капитан ГБ.

– Может быть, ФСБ?

– Нет, ГБ. Я кагэбэшник в отставке, блин, капитан.

Разговор становился малоприятным, но, по крайней мере, осмысленным. Капитан в отставке между тем поднял голову и принялся созерцать проплывающую мимо действительность. Вдруг он широко улыбнулся и сказал:

– Галина Вишневская.

Я скосил глаза и увидел рекламный щит с изображением знаменитой певицы.

А он похвастался:

– Я ее знаю!

– Кто ж ее не знает? – заметил я.

– Я ее лично знаю.

– Ну, ты, мужик, даешь!

– Я не мужик, – сказал он. – Я Евгений. – И протянул руку для пожатия. Я пожал неожиданно для такого пьяного тела крепкую ладонь.

– А тебя как зовут?

Я признался, что тоже Евгением.

Пассажир захихикал и продекламировал заплетающимся языком:

И пояснил:

– Эпиграмма Евтушенко на Долматовского… или Долматовского, блин, на Евтушенко. Запутаешься с ними…

Я удивился. Может, и впрямь знаком с Вишневской? Кто их разберет, бывших кагэбэшников! И спросил его об этом.

Мы въехали в парковую зону, и мой тезка запросился на природу. Пиво «Балтика» заканчивало свой цикл. Я тормознул на обочине. Он вышел из лесочка, почти не шатаясь. Забрался на свое место, жестом указал на бутылку, пристроенную в кармане для газет. Я понял, что он не терял ее из поля зрения, а облегчившись за кустиком, стал думать о ней уже непрерывно. Было ужасно жарко. На ходу, под теплым, но – сквознячком еще куда ни шло, но стоило «Москвичу» остановиться, как жара наваливалась всей своей потной тяжестью. Во мне тоже пылал самый настоящий «сушняк». И мне тоже страшно хотелось пенного и терпкого, пусть даже теплого… Но я за рулем не пью. Никогда и ничего. Даже пива. Я отдал своему тезке «Балтику», и он ловко сковырнул пробку обручальным кольцом. Мы тронулись, Я быстро набрал скорость и поспел к перекрестку при зеленом свете светофора. Евгений пиво из бутылки сразу не выхлестал, а прихлебывал потихонечку и вел неторопливый рассказ. Правдивый и бесхитростный.