Борис Штейн - Маленький мудрец

Филю убили рано утром, когда никто из доминошников еще не выполз на свет божий. Один, правда, посланный женой с помойным ведром, раскуривая возле мусорного контейнера сигарету, обратил внимание на человека, который выскочил, как ошпаренный, из подъезда, прыгнул в машину и укатил. Его потом допрашивали оперативники, сетовали, что номера машины не запомнил. А где тут запомнишь – его и не разглядеть, номер-то, в утренних сумерках.

– Так номер же подсвечивается!

– Так он же свет не включал, так без габаритов даже и умотал, козел.

Здесь его оперативники похвалили за то, что он на эту важную деталь обратил внимание. Все. Больше я ничего по этому поводу не выяснил. Филина соседка убийцу не видела. Слышала за дверью голоса, но не придала этому значения. Решила, что пришел очередной охотник за его комнатой. А вот как оказалось: задушили его.

На Валерия больно было смотреть.

– Ведь чувствовал же, чувствовал, предчувствия никогда меня не обманывают! – казнился он. – Но и подумать не мог, что Филя под угрозой. Бессмысленное убийство. Зачем? Ведь это ни на что не влияло, ни на что! Неужели просто месть за обман: не «замочил» собачку?! Да, месть. «Понятия» – своеобразная дисциплина, без которой вся их проклятая иерархия разрушится к чертовой матери!

Валерий казнился, да и я горевал. «Филя, Филя! – думал я. – Настоящий БИЧ – Бывший Интеллигентный Человек, из последних сил сопротивлявшийся переходу в класс БОМЖей – людей Без Определенного Места Жительства! На тонкой линии границы между этими категориями он балансировал, словно цирковой канатоходец. Вот и добалансировался… Я попросил соседку, чтобы она озаботилась: пусть в гроб ему положат последнее его имущество, сохраненное к концу жизненного пути, – обернутый газетой томик писем А. С. Пушкина. Не говорю о вечной памяти: кому его помнить? Но пусть земля ему будет пухом!

– Стулья, – озабоченно сказал Валерий. – Нужно еще четыре, нет, пять стульев. В твоем логове найдется пять стульев?

Он имел в виду мою пустующую однокомнатную квартиру. Стульев в ней было только два, о чем я и поведал шефу. Шеф же, долго не раздумывая, распорядился смотаться… в цирк. В цирк за стульями! Неслабо звучит.

– Да, кстати, – оживился он. – Привези Дюймовочку с собакой.

Я пожал плечами: Дюймовочку – так Дюймовочку. Хотя для этой миссии больше подошел бы Юрий Архипович.

– Юрий Архипович занят, – как всегда угадал мои мысли Валерий. – Позвони Дюймовочке, скажи, что едешь за ней, за стульями и за собакой. В принципе она в курсе.

Я стянул с вешалки куртку и нахлобучил на лоб черную всепогодную бейсболку. Прижившаяся у нас цирковая спаниелька, завидев мои сборы, встала на задние лапы, стараясь привлечь к себе внимание.

– Правильно, – сказал Валерий, – забери ее, верни в цирк.

Радостное повизгивание сопровождало процесс пристегивания ремешка к ошейнику.

Собака радовалась, а мне стало обидно.

– Валерий, – сказал я, – а что вообще происходит? Я все время на каких-то заданиях, а здесь тем временем, я чувствую, готовится какая-то акция, о которой я не имею ни малейшего представления.

– Готовится, – согласился Валерий, – готовится. Я не скрытничаю вовсе, но все время некогда…

– Но все-таки, хоть в общих чертах: что откуда и куда движется?

– Ну, как тебе сказать… Началось все… «Когда б вы знали, из какого сора растут стихи…»

– Ахматова! – не ударил я в грязь лицом.

– Садитесь, пять, – усмехнулся Валерий. – В общем, я вспомнил одного парня из номера «Джигиты Амирбековы».

– Я помню этот номер, – подхватил я. – У них еще была сестра. Они на полном скаку перекидывали ее друг другу, как баскетбольный мяч. Сверкающий блестками баскетбольный мяч. А когда она распрямлялась, выходя на поклон, то оказывалось, что это настоящая красавица!

– Конечно, – подтвердил Валерий, – кому что запомнилось! Но дело не в этом. Один из братьев Амирбеконых (кстати, он был совсем не Амирбеконым. Фамилия его была, кажется, Арсланов… да-да, Арслан Арсланов)… Так вот Арслан в обозримом прошлом был никаким не артистом, а чабаном. И как-то к слову он рассказал про собак, которые не только охраняли стадо и сгоняли овец в кучу, не давая им разбегаться, а вот еще что делали: если овечка падала – обессиливала или заболевала, – собака садилась радом с ней и сидела свечкой. Распростертую овечку было невозможно разглядеть, окидывая взором пространство. А сидящую свечкой собаку – возможно. Собака так и сидела, пока не подъезжал на лошади чабан.

Валерий замолчал, о чем-то думая.

– Ну а дальше? – спросил я.

Валерий взглянул на часы.

– Езжай, Евгений, – сказал он. – Сейчас нет времени. Потом все поймешь. «Большой сбор» у нас в восемь вечера.

Ну, я и поехал с цирковой собачкой.

Вернулся я с другой собакой, с Дюймовочкой и стульями за полчаса до назначенного срока. Я принялся заносить стулья. Дюймовочка в дом не пошла, осталась на улице к удовольствию собаки. Из ее сбивчивых объяснений я понял, что существует некий придуманный Валерием сценарий, по которому собака должна появиться в определенный момент и ни секундой раньше. Потом Дюймовочка попросила у меня ключ от машины и отогнала «Москвич» за угол, припарковав его возле соседнего дома, стоявшего под прямым углом к нашему. Ключ оставила себе, сказав, что они с собакой, если замерзнут, будут греться в машине.

Первым пришел пожилой человек в кожаной куртке. Он был расположен к полноте и, в общем, лыс, что соответствовало возрасту. Он был как бы флагманом, который привел целую флотилию. Юрий Архипович познакомил нас. Пожилой человек назвался полковником ФСБ Калгановым. Двое, которые пришли с ним, показались мне знакомыми. Через минуту я вспомнил: это они сегодня утром арестовали Станислава Левченко. Арестовали ни в чем, я уверен, не повинного Станислава Левченко и упустили настоящего преступника. Я не скрыл от Валерия свидания с Евой и еще вчера передал ему фото так называемого Алика. Валерий сказал, что примет меры.

Они не стали называть ни своих званий, ни фамилий. Представились по именам: Петр и Павел. «Петропавловская крепость?» – тонко пошутил я. Они тонко промолчали. Я был уверен, что имена они себе придумали минуту назад. Но это неважно. У каждой профессии свои заморочки. Осмотревшись, «апостолы» развернулись и ушли, аккуратно затворив за собой дверь. Бесшумно. Вскоре, однако, вернулись, притащив несколько серых пластмассовых труб дюймов на двенадцать – такие трубы, как мне известно, используются в строительстве, в сливной системе. «Апостолы» быстро их скрутили, образовав пятиметровую кишку. Торцы китттки закрыли специальными заглушками, и уложили это сооружение вдоль стенки, против окон, а верней сказать – вдоль комбинированной секции. После этого они вытащили из принесенной вместе с трубами сумки электрический провод и пустили его по периметру комнаты от входной двери до кресла, где обычно (да и сейчас) восседал Валерий. Один конец провода заканчивался выключателем – его прикрепили скотчем к подлокотнику этого кресла. Что касается другого конца, его врезали в проводку под настенным выключателем.