Рауль Мир-Хайдаров - Пешие прогулки

Но долго рассуждать ему о своей вине не при-шлось: раздался слабый звук автомобильной сире-ны -- с улицы напоминали, что время, отпущенное ему, истекло.

Амирхан Даутович тяжело поднялся, шатаясь, прошел в зал и на секунду включил огни.

В ответ клаксоны двух машин сыграли радостный марш и, разрывая ночную тишину, "гости" резко рванули по сонной Лахути.

8

С этой ночи, накануне Первомая, жизнь Амирхана Даутовича круто изменилась. Лишился он и должности, и получил суровое взыскание по пар-тийной линии. Но подкосила его не тяжесть и несправедливость наказания, подкосила его откровен-ность и уверенность ночного посланника Бекходжаевых, открытие для себя неконтролируемого участка жизни. Выходило, что он все эти годы жил в ка-ком-то изолированном и надуманном мире, а в жизни меж тем процветали слои, пласты ее, которые были неведомы ему даже как человеку, не то что прокурору. Куда его не допускали. А ведь он-то считал, что прочно стоит на земле и смотрит на жизнь глазами реалиста; выходит, действительность оказалась куда реальнее, многозначнее и мрачнее, чем он себе представлял. Спроси его кто до гибели Ларисы, знает ли он жизнь своей области, конт-ролирует ли ее полностью, Амирхан Даутович, на-верное, обиделся бы. Теперь он понимал: его знания были неполными, а точнее -- в основном бумажны-ми, телефонными, газетными, победные бумаги, рапорты застили ему саму жизнь. И даже останься Амирхан Даутович на своем прежнем посту, он все равно почувствовал бы свою надломленность -- пе-реход из веры в неверие никогда не проходит бес-следно для людей честных.

Оставили его работать в прокуратуре на долж-ности, с которой он некогда начинал в этом здании. Осенью он попал в больницу с нервным расстрой-ством и пробыл там более двух месяцев.

-- Вы потеряли какие-то жизненно важные для себя ориентиры... -говорил Амирхану Даутовичу ле-чащий врач.

И хотя пожилой врач считал, что нервное рас-стройство бывшего областного прокурора связано только с его личной трагедией и неожиданными последствиями после нее, диагноз он поставил точ-но. Но Амирхан Даутович, соглашаясь с доктором и признавая его диагноз, все же до конца откро-венным с ним не был.

А расстройство, видимо, началось из-за того, что в стенах прокуратуры ему стал повсюду чудиться подвох: казалось, здесь идет какая-то двойная жизнь. Тайный пласт по-прежнему оставался скрытым от него, а открытый не внушал доверия. Он уже не мог, как прежде, с верой выслушивать на заседаниях своих коллег; за каждым выступлением пытался най-ти подтекст, понять, что стоит за их словами: ко-рысть, скрытый расчет или все же интересы спра-ведливости, закона. Раньше он не обращал внима-ния, когда шушукались по углам, -- мало ли у людей личных забот. Не задевало его внимания, и кто наведывается в прокуратуру и с кем общается. Те-перь же ему казалось, что вся работа бывшего в его подчинении аппарата состоит из каких-то тай-ных встреч, шушуканий не только по углам, но и за закрытыми дверями.

Еще год назад он вряд ли обращал особое вни-мание на то, с кем дружат его коллеги, подчиненные. Теперь же он замечал, что многие из них на дру-жеской ноге с завмагами, директорами, и люди эти, которым, по расхожему мнению, следовало бы за версту обходить здание прокуратуры, не таясь заезжали сюда на собственных машинах за своими приятелями, уверенно держались в коридорах. Рань-ше Амирхану Даутовичу как-то не бросалось в глаза, что даже у самых молодых сотрудников прокуратуры есть собственные "Жигули". И хотя он получал в три раза больше, чем владельцы личных машин, они с Ларисой едва сводили концы с концами. Правда, немалую толику средств тратили они на коллекцию, на альбомы и книги. Но все равно о "Жигулях" и не помышляли, хотя машина Ларисе в ее разъездной работе была просто необходима.

А приглашения на свадьбы и иные частые тор-жества? Почему так настойчиво зазывались работ-ники прокуратуры и к кому? И этих связей никто не таил, даже с гордостью рассказывали наутро, что были у того-то или того-то, и какие роскошные столы были накрыты на пятьсот человек, и какие щедрые подарки им там преподнесли, якобы по национальному обычаю. А ведь хлебосольный хо-зяин, так восхищавший коллег, был всего лишь заведующим складом с зарплатой в сто двадцать рублей.

Когда бывший областной прокурор попытался завести разговор о профессиональной этике работ-ника правосудия, его подняли на смех:

-- Ах, вот как вы заговорили, сменив кабинет? Что же вы вчера молчали, когда сидели этажом выше?..

Как бы ни противилась его душа тому, чтобы подозревать своих коллег, но ведь кто-то же помогал Иргашеву вскрывать сейф, рыться в его бумагах. Кто-то помогал отыскать в давно прошедших днях даты, когда он посещал Сардобский район. Возмож-но, кто-то из ближайших коллег консультировал как юрист неправедное дело Бекходжаевых, помог ускорить суд, свести концы с концами. Оттого его нервы были натянуты до предела. И в одном из нелицеприятных разговоров с коллегами он сорвал-ся, в результате чего и очутился в психоневроло-гической больнице.

Корпуса больницы, бывшей когда-то военным госпиталем, возводились давно, одновременно со зданием, где ныне располагался обком партии, и оттого здание окружал ухоженный парк, предусмот-рительно разбитый не то архитекторами, не то пер-вым медицинским персоналом. Окна палаты Амирхана Даутовича выходили на дубовую аллею, и мо-гучие дубы уже роняли желуди, с сухим треском падавшие на асфальт садовых дорожек. Лежал он в одноместной палате, светлой, с высоким потолком и большим окном. Палата нравилась Амирхану Даутовичу -- она действовала на него успокаивающе. Старые мастера строили не только добротно и на века, но и наверняка знали какие-то особые секреты, чтобы храм получился как храм, театр как театр, а госпиталь как госпиталь.

-- Мне кажется, даже стены здесь дышат мило-сердием, -- сказал Азларханов главному врачу боль-ницы. Наверное, он знал, что говорил, потому что в последний год достаточно имел дела с больницами.

Главврач Зоя Алексеевна Ковалева, хорошо знав-шая Ларису и даже бывавшая в свое время у них в доме, по-женски участливо отнеслась к Амирхану Даутовичу. Он был окружен заботой и вниманием -- оттого и одноместная палата, которая ныне по рангу вроде и не была ему положена. Больница отличалась строгим режимом, но у Амирхана Даутовича уже через две недели наладился свой распорядок. Осень в тот год выдалась без дождей, теплой, и он подолгу гулял в парке; старые дубы, мирно ронявшие желуди, действовали на него успокаивающе. Тем летом как раз вышло новое двухтомное издание "Опытов" Монтеня в серии "Литературные памятники", и прокурор подолгу просиживал наедине с книгой где-нибудь в беседке -- укромных уголков в парке было много, и он не переставал удивляться, отыскивая их почти на каждой прогулке.