Татьяна Ефремова - Убийца сейчас онлайн

Нет, не то чтобы Оксана совсем неженкой была. Просто так получилось, что за прошедшие двадцать три года ее ни разу не били. Ни папа с мамой, ни одноклассники, ни какие-нибудь там хулиганы в подворотне. Наверно, в этом ей тоже везло. Что чувствует человек, которого методично избивают, она могла только догадываться. Поэтому, когда Барсуков ткнул ей кулаком куда-то под ребра, Оксана даже испугаться забыла. Стало очень больно. И кулак оказался очень твердым, как будто не живому человеку принадлежал, а из камня был сделан. Или из железа. Не может быть, чтобы из мяса и костей…

Совершенно не готовая к избиению, Оксана даже не думала как-то уворачиваться или защищаться. Поэтому второй удар, уже в лицо, опрокинул ее на спину. Упав на край стола, она попыталась сохранить равновесие, зашарила руками за спиной. Но от следующего удара, снова в живот, свалилась на пол, увлекая за собой всякую канцелярскую мелочь, которой на столе было просто невероятное количество.

Упала она тоже неудачно, и к пронзительной боли от ударов добавилась еще тупая в ушибленной спине и звон в голове от удара затылком.

«Он же ребенка может убить, – мелькнуло вдруг. – Он уже два раза меня в живот ударил. Не меня бьет, а нашего ребенка. Специально, чтобы убить, чтобы его не было». Поняв это, Оксана вдруг увидела себя со стороны: лежит, нет, валяется… вот именно, валяется она в задравшейся юбке на полу кабинета. Перепуганная и жалкая. А тот, кого она еще сегодня утром изо всех сил любила, хладнокровно убивает ее ребенка. А она ничего не делает – просто валяется и покорно ждет следующего удара. А ведь даже животные защищают своих детенышей. Ей, конечно, не удастся справиться с Барсуковым, но нужно хотя бы попробовать. Хотя бы время потянуть, а там кто-нибудь в офис зайдет, поможет.

О том, что ей будет стыдно, если кто-то зайдет и увидит, как ее бьет бывший любовник, Оксана больше не думала. Она лихорадочно шарила вокруг себя руками в поисках чего-нибудь тяжелого. Или твердого. Такого же твердого, как его кулаки. Ведь были же там, на столе, какие-то зверьки сувенирные. Или фотографии в рамках. Если углом этой рамки стукнуть как следует, может помочь. Вдруг Барсуков на какое-то время сознание потеряет? Совсем ненадолго, только чтобы вырваться и убежать…

Оксана, давно уже готовая заплакать, впустую цеплялась ногтями за ковролин. Вадим тем временем не спеша обошел стол и наклонился над ней, словно подыскивая место для следующего удара. Она всхлипнула от бессилия, и в этот момент наткнулась пальцами на что-то твердое и округлое. Как будто ручка от чего-то. Или рукоятка. Оксана вцепилась в нее, сжала в ладони изо всех сил, и, когда ухмыляющийся Барсуков оказался совсем близко с занесенной для удара рукой, выбросила вверх кулак с этой рукояткой, стараясь именно ей ударить побольнее. Пусть он только на минутку потеряет сознание. Только на минутку, чтобы она успела вырваться и убежать.

Было так страшно и больно, что она не сразу поняла, что Вадим ее не ударил, а неожиданно рухнул сначала на колени, а потом и на четвереньки рядом с ней, придавив коленом край юбки.

Оксана снова как будто увидела себя со стороны, и поняла вдруг с ужасом, что та твердая округлая ручка, что так вовремя подвернулась ей среди свалившегося на пол барахла, на самом деле рукоятка кортика. Именно кортик она сейчас сжимала в руке. Точнее, рукоятку, потому что клинка совсем не было видно – он был где-то там, внутри, в Вадиме.

«Мамочки! Я не хотела!» – пискнула Оксана и дернула кортик на себя, обратно, будто стараясь вернуть все назад. Весь клинок был в крови. И на светлом джемпере тоже появилась кровь и стала расползаться каким-то слишком уж аккуратным пятнышком. От вида крови вдруг зазвенело в ушах, рот моментально наполнился вязкой слюной.

Не смотреть на нее! Спрятаться! Убежать!

Оксана, сама от себя не ожидавшая такой прыти, отползла, выдернув край юбки из-под неподвижного Барсукова, и вскочила на ноги. Вадим вдруг рухнул вниз лицом. Голова его ударилась об пол с каким-то очень уж громким стуком. Как будто не живой человек упал, а неодушевленный предмет.

«А он и есть неживой человек» – поняла Оксана, сопоставив кровь на клинке и неподвижность тела.

Что было дальше, она помнила плохо. Все время хотелось заорать в голос, но было нельзя. Помнила, что кортик этот проклятый очень мешал одеваться. А бросить его было нельзя, потому что на нем были отпечатки ее пальцев. Про отпечатки Оксана сразу подумала. А еще про то, что если она кровью с кортика испачкает свою одежду, то сразу станет ясно, что убила именно она. Поэтому одевалась, держа кортик в вытянутой руке – положить его куда-нибудь, хоть на время, было страшно.

Оделась. Обернула окровавленное лезвие несколькими листами бумаги. Потом затолкала его в пакет, который, к счастью, оказался в сумке, спрятала под куртку.

Аккуратно закрыла офисную дверь на ключ – пусть никто не узнает, что с утра туда заходили.

На улице долго вдыхала ртом сырой воздух. Чтобы прошел этот звон в ушах. И руки чтобы перестали дрожать.

Надо было избавиться от кортика.

Оксана медленно побрела в сторону остановки. Надо дойти туда, посидеть на скамейке немножко, подышать еще – от этого, вроде, становится легче. А потом пойти на работу, как будто только что приехала. Главное, не прийти туда первой. Пусть кто-нибудь сначала найдет мертвого Вадима, тогда на нее не подумают. Надо только спрятать кортик. Он – главная улика.

Главную улику в пакете она сунула в урну возле киоска с мороженым. Будто тяжелый мешок со спины сбросила. Теперь можно не бояться. Только бы в ушах больше не звенело. И лицо болеть перестало. Хотя лицо, как раз, болит меньше. А вот живот, в который Барсуков дважды ткнул кулаком, болит почему-то все сильнее. Только ниже того места, куда он бил. И боль из острой превратилась в тянущую, вязкую. И голова как будто в вате – даже звенит тише. И ноги не идут…

Оксана упала на асфальт, не дойдя всего пары шагов до заветной скамейки на остановке.

Попросить, что ли, у Димыча сигарету? Черт с ней, с силой воли. Я посмотрела на календарь с котятами – скоро уже два месяца, как я ухитряюсь не курить. За это время я научилась пить кофе без сигареты, приноровилась не курить после еды и за компанию. Оказывается, это все возможно. И смотреть в окно на дождь можно без табачного дыма. И гулять туда-сюда по улице, ожидая опаздывающую подругу. И сидеть на скамейке в парке. И выходить из кинотеатра после двух часов тягомотного триллера – на свет и воздух. Для всего этого сигареты совсем не нужны, это мне теперь понятно.

Непонятно, как без сигареты справиться с этой вот отчаянной тоской. Как перестать думать о совершенно посторонней девочке, считающей себя дважды убийцей: своего еще не рожденного ребенка и его подлого отца.