Анна Ольховская - Снежная Жаба

Но Кай в весьма категоричной форме отказался, намеренно дистанцировавшись от выращивания гомункулусов.

И никогда не жалел о своем решении.

А сейчас, гладя окровавленную лобастую голову умирающего пса, впервые искренне пожалел об этом. Никто никогда не смотрел еще на него с такой надеждой, ни от кого Кай не ощущал столько благодарности, а еще… еще та боль, которую испытывал сейчас изувеченный зверь, была очень похожа на бесконечные волны муки и страдания, кругами расходящиеся от лабораторий «Аненербе»…

Он больше не мог сидеть вот так, бесполезным камнем, даже не пытаясь помочь угасающему животному! Да, пес потерял слишком много крови, у него страшная рана на горле, перекушена передняя лапа, в клочья изорваны бока и грудь, кровавое месиво вместо брюха, да, он не жилец, но попробовать ведь можно? Хуже все равно уже не будет.

— Ты держись, парень, — прошептал он, заглянув в переполненные болью глаза, — я постараюсь тебе помочь.

«Бесполезно».

— Посмотрим.

Кай положил одну ладонь на разорванное горло пса, а вторую — на окровавленное брюхо, закрыл глаза, сосредоточился и попробовал сконцентрировать пульсирующую внутри силу в единое целое. Получилось — он почти увидел, как по рукам к ладоням устремился поток света.

И начал втекать в уже почти мертвое тело пса, изгоняя оттуда разрушающую энергию смерти…

Похоже, смерть не ожидала такого свинства, она ведь уже практически завладела добычей, и вдруг — ее вышвыривают вон! Нет уж, я еще поборюсь, я без боя не сдамся!

Пес вздрогнул всем телом, а потом его начало корежить. Судороги буквально выворачивали и без того измученное тело бедняги, Кай едва мог удерживать на месте ладони, от напряжения на лбу выступила испарина, по телу пошла дрожь, но поток света не уменьшался.

Он неплохо восстановил силы, как оказалось.

— Терпи, мой хороший, терпи, — сквозь зубы приговаривал Кай, в любую секунду ожидая почувствовать на своих ладонях мощные клыки обезумевшего от боли зверя.

Но так и не дождался. Потому что пес терпел. Зверь знал, чувствовал — этот странный двуногий причиняет ему дикую боль вовсе не от жестокости, не от желания насладиться страданием беспомощного существа, он помогает.

Вытягивает из той страшной темноты, в которую пес уже почти погрузился…

В какой‑то момент Кай почувствовал — все, хватит, достаточно. Он справился. Пес будет жить. Что он сделал, как, почему — Кай не знал. Внешне все выглядело все так же жутко — раны никуда не делись, кровь не высохла, лапа не срослась.

Но смерть ушла.

Судороги больше не сотрясали тело зверя, он обессиленно лежал на окровавленной траве, со свистом втягивая в себя воздух. Мутная предсмертная пленка исчезла из его глаз, парень даже смог вяло шевельнуть хвостом и еле слышно проскулить.

— Ну вот, — Кай устало прислонился спиной к стволу ближайшей сосны, — а ты говорил — «бесполезно»! Запомни, дружище, в жизни никогда не надо сдаваться, надо сражаться до конца. Хотя кому я это говорю — ты и так держался, сколько мог. Молодчина! Теперь я тебя подлечу, поставлю, так сказать, на лапы, ты вернешься в свою стаю и покажешь, кто там вожак!

«Нет».

— Что значит — нет? — автоматически переспросил Кай, а потом озадаченно нахмурился. — Эй, послушай! Ты что, и в самом деле мне отвечаешь? Ты умеешь разговаривать? Фу‑ты, глупости какие! Я совсем ослабел, похоже, снова мозги набекрень.

«Стая плохо. Вожак ты. Быть рядом. Всегда».

— Я понял! Я слышу твои мыслеформы, и речь тут совсем ни при чем! Любопытно, а я и не думал, что могу ТАК общаться со зверьем. Господи, — Кая аж передернуло, — как хорошо, что я не подходил близко к виварию! Я ведь мог уловить не только боль подопытных животных, но и их мысли! Ладно, приятель, нам пора домой.

«Быть рядом!» — В янтарно‑коричневых глазах мелькнуло беспокойство.

— Да, да, не волнуйся, я не брошу тебя. Вот только как же перенести тебя в мою пещеру? Ты вон какой здоровый вымахал, да еще и непонятно, что у тебя там внутри повреждено! За подмогой сбегать, что ли? Так не факт, что в мое отсутствие до тебя не доберутся твои милые друзья… Да и стемнело уже совсем, и без того хватает любителей легкой добычи. Ладно, попробую соорудить волокушу. Никогда не делал ничего подобного, но не думаю, что это сложно. Главная проблема — отсутствие ножа, так что ветки придется руками ломать.

Что оказалось не так уж и просто — ели и сосны возмущенно отбивались колючими лапами, когда у них отламывали нижние, самые широкие и плоские ветки. В итоге руки и лицо Кая выглядели так, словно он с батальоном диких кошек дрался.

Но зато волокуша получилась хорошая — широкая и удобная, а главное — прочная. Ну а то, что на ее сооружение пришлось пустить в расход собственные рубашку и свитер, по достоинству смогли оценить комары.

В общем, когда Кай, устроив пса в той самой замаскированной пещере, скрывавшей вход в его апартаменты, пришел в лазарет за помощью, видок у него был еще тот — лицо и руки пылали свежими царапинами и волдырями от комариных укусов.

— О боги, что с тобой? — переполошился Ганс Краух, главный врач их околотка. — Рецидив болезни? Аллергия на солнце?

— Не угадал. Еловые ветки и комары.

— А зачем ты лазил по таким зарослям?

— Я не лазил, я волокушу мастерил.

— Прости, что?

— Волокушу. Такая штука из веток, на которой можно с минимальным неудобством дотащить раненого куда надо.

— Какого еще раненого?! У нас кого‑то ранили? Кто? Как?

— Прекрати кудахтать, Ганс, и пойдем со мной. Сам все увидишь. Только не забудь прихватить свой саквояж с бинтами и лекарствами.

— Но почему ты не привел раненого сюда? Ах да, понимаю, одно дело — волочь беднягу по лесу, и совсем другое — по каменным переходам. Так давай позовем кого‑нибудь на помощь, — доктор снял трубку внутренней связи, собираясь набрать номер, — возьмем носилки и…

— Ганс, — Кай нажал на рычажок телефонного аппарата и пристально посмотрел в глаза эскулапа, — никого звать не надо, раненый останется в пещере.

— Это еще с какой стати?! Или, — блекло‑голубые глаза Крауха недобро прищурились, — ты кого‑то из недочеловеков посмел к нам притащить?

— Нет, это раненый пес. Его погрызли волки, а я спас.

— Пес? — Злобные морщинки вокруг глаз разгладились, и доктор облегченно усмехнулся: — Ты не перестаешь меня удивлять, Кай. На кой черт тебе понадобилось влезать в лесные разборки? Пса жалко стало? Ну спас, и оставил бы там! Но ты мало того, что сюда его притащил, так еще и хочешь, чтобы я, Я, поперся вместе с тобой лечить какого‑то блохастого!

— Не забывайтесь, герр Краух, с кем разговариваете! — Голос Кая мгновенно заледенел, а в серебряных глазах начал разгораться фиолетовый огонь. — Я не обязан отчитываться перед всякими недоделками, я поступаю так, как считаю нужным! И вы прекрасно знаете, что сделаете то, о чем я пока всего лишь прошу, в любом случае! Вас заставить? Или сами пойдете?