Александр Аннин - Хромой пеликан

Валентин Николаевич Мокеев тоже заприметил сына, проходившего неподалеку, и у бывшего атташе, как и у Геннадия, отнюдь не возникло желания обменяться приветствиями.

Как говорится, виделись… И еще увидятся сегодня, причем, надо думать, при весьма и весьма радостных обстоятельствах.

К лавочке быстро подошел аспирант Рябинин, осмотрелся по сторонам. Многолюдно, конечно… Однако Мокеев-старший сам назначил это место встречи, пусть пеняет на себя, если ему жизнь не дорога.

– Добрый вечер, господин Мокеев, – сухо приветствовал опального дипломата Рябинин. – Может, все-таки нам стоит где-нибудь уединиться?

Аспирант до пота в ладони сжимал ручку чемоданчика из крокодиловой кожи. Того самого чемоданчика, который передал ему странный парень по имени Геннадий.

– Добрый, добрый, – кивнул Валентин Николаевич, пристально глядя в лицо Рябинина. – Помните старую картежную поговорку? «Джентльменам верят на слово». Я вам верю. Просто поставьте дипломат на скамейку. Рядом со мной.

Рябинин пожал плечами и прислонил свою ношу к бедру Мокеева.

– Здесь ваш миллион. Весь. Копейка в копейку.

И добавил:

– Карточный долг – долг чести.

– Похвально, – Мокеев удовлетворенно похлопал по теплой коже чемоданчика. – Честно говоря, даже не ожидал от вас…

– Напрасно, – с обидой вскинул голову аспирант. – Напрасно, господин атташе. Впрочем, я рассчитываю уже сегодня у вас отыграться. Как обычно, в баре на пруду, вы как? Не против?

– Против, – Мокеев поднялся со скамьи, широко, просветленно улыбнулся. – Отныне и навсегда… Я, знаете ли, больше не играю.

Поймав удивленный взгляд Рябинина, Валентин Николаевич в каком-то порыве откровенности заговорил:

– У меня сын монах, настоятель церкви… А я, стало быть, отец монаха. Это понять надо…

Мне вон сколько лет понадобилось.

– Так вы что же?.. – еще больше изумился Рябинин.

– Не-ет, – с грустью молвил бывший атташе. – Какой из меня инок? Это ж ангельский чин… А о деньгах не жалейте. Не знаю, где вы их взяли, но истрачены они будут на благое дело. Как говорится, лучше не придумаешь.

– Догадываюсь, – вздохнул Рябинин, коротко кивнул и зашагал прочь по дорожке.

Тут только Мокеев-старший осознал, что держит в руке дипломат, как две капли воды похожий на его собственный. Да, кстати! Ведь и у Генки был такой же…

– Минуточку! – крикнул Валентин Николаевич вслед аспиранту. – Скажите, откуда вы взяли такой дипломат?

Но Рябинин уже повернул к выходу из сквера. Догонять его Валентину Николаевичу не хотелось.

На душе у бывшего атташе советского посольства в Париже и отца-основателя местного зоопарка Мокеева было покойно и радостно.

Итак, решение пришло к нему само! Пришло безо всяких усилий с его стороны, без этой чудовищной для новичка дозы омнопона. Можно было и не разбивать вдребезги стеклянный шкаф с наркотическими препаратами, не подставляться под увольнение из клиники, не мучиться в нерешительности над шприцем, наполненным прозрачной жидкостью…

Вот оно, решение, лежит рядом с ним в виде прелестной, испорченной девушки, подруги и, надо полагать, наперсницы магната по имени Виктор Петрович.

Решение в обнаженном виде. Голое, так сказать.

Алексей посмотрел на часы. Семь вечера.

– Ну, милая, тебе пора, – он коснулся плеча Ирины.

И внезапно ощутил нарастающий прилив беспокойства. «Тревоги, страхи, психозы – все это результат действия омнопона», – вспомнил Алексей строки из своей диссертации.

Что-то слишком уж быстро у него наступила обратная реакция на препарат. Эйфория сменилась тоской и озлоблением…

– Как пора? – сладко потянулась под одеялом Ирина. – Еще так рано…

– В самый раз.

Алексей выскользнул из постели, запрыгал на одной ноге, напяливая джинсы. Его охватывала странная внутренняя лихорадка.

– Что ты имеешь в виду? – Ирина приподнялась на локте, смотрела с обидой.

– Только давай, знаешь ли, без этих… – путано выкрикнул Алексей. – Не я к тебе пришел, а ты ко мне.

– Ничего не понимаю!

– А тут и понимать нечего. Времени в обрез. Так что сейчас ты быстренько оденешься и – ноги в руки, к своему спонсору. Хозяину.

«Да нет, все дело в том, что моя тревога – естественная, имеющая внешнюю причину, – пытался анализировать свое состояние доктор. – Поэтому ничего аномального, это не ускоренная реакция…»

– Какому еще хозяину? – на глаза девушки навернулись слезы. – Я что, собака?

– Угу. Почти. Сука. Которую кормят, одевают, дают деньги. А она в благодарность за все это ныряет в койку к первому же приглянувшемуся мужику. Не думаю, что Виктор Петрович дал тебе на это свое благословение.

Алексей слушал свой голос и оценивал сказанное. Все четко, все правильно. Логично и доходчиво. Стройно.

– Ах ты сво-олочь, подо-онок, – завыла Ирина. – Сво-олочь! Я думала, ты хороший!

– А с миллионом фунтов буду еще лучше, – Алексей уже оделся, стоял в дверях спальни. – Так что отправляйся к Виктору Петровичу, заведи разговор про эту гребанную загадку… Ну и как-нибудь по-женски вызнай решение. Тебе-то он скажет. Прикинься любопытной, изобрази каприз – не мне тебя учить. Ты сама ученая. Аж клейма негде ставить.

– Эту загадку невозможно решить!

– Это я уже понял, – Алексей снова взглянул на часы. – Поэтому мне нужно готовое решение. От автора головоломки. Так, время! Цигель-цигель, ай-лю-лю!

Он обернулся.

– Если к одиннадцати вечера ты не отзвонишь и не продиктуешь решение, то… Сама понимаешь. Виктор Петрович узнает о твоей измене. Из первых, так сказать, рук. Из моих рук, если уж быть точным.

Еще секунду назад Алексей боялся, что не сможет произнести эти жестокие слова и готовился сделать над собой неимоверное усилие… Но надо же! Заготовленная фраза слетела с губ легко, естественно… Омнопон? Может быть, может быть… Даже скорее всего – омнопон. Его работа.

– Сво-олочь! – горестно завыла девушка.

– Ну, заладила… Впрочем, не буду мешать одеваться.

И он, задевая дверные косяки, двинулся на кухню.

И замер в оцепенении.

У кухонного стола стояла Надя, спутанные волосы падали на лоб. По-детски наклонив голову набок, она разглядывала пустые ампулы из-под инъекции, шприц, жгут… Разглядывала и перебирала своими дрожащими пальцами.

Подняла взгляд на вошедшего Алексея, всмотрелась в его расширенные до пределов зрачки.

– Надо же… – Надя говорила задумчиво, отрешенно. – Как это я раньше не замечала…

– Чего не замечала? – взорвался Алексей. – Как ты сюда попала?

– У тебя входная дверь была открыта…

Вошла Ирина, Надя отреагировала на ее появление довольно странно – а точнее, почти никак не отреагировала. Словно и не была новоиспеченной невестой, просто обязанной, по дурацкой традиции, ревновать жениха ко всем существам женского пола.