Владимир Чванов - Соучастие

Савин, выдержав паузу, подумал: неужели не понимает, что совершил? Стараясь не оглушать Виктора острыми оценками его поступка, проговорил:

— Мы о тебе немало знаем. Может, не все, но основное известно. И дело не в том, что взял, — это теперь уже дело десятое. Как жизнь свою дальше будешь строить — вот главный вопрос. — Ничего не осталось от спокойного тона, которым он только что спрашивал об учебе в школе. — Можешь врать. Это твое дело. Не меня обманешь. Мы встретились и разошлись. Обманешь себя, мать, будущее — вот ведь какие масштабы. Потом совсем запутаешься. Это ты понимаешь?

Виктор почувствовал, что от волнения ладони стали влажными. Он незаметно вытер их о колени.

Савин сложил пополам протокол и по его сгибу провел пластмассовой ручкой.

— Фамилия, имя, отчество?

Этот простой формальный вопрос ввергнул Виктора в замешательство, он вздрогнул и растерянно посмотрел на Савина. Его смутило слово «отчество».

Их взгляды встретились. Настороженный и требовательный.

— Рассказывай без утайки. Это нужно для истины, для установления отягчающих и смягчающих обстоятельств. Так требует закон.

Вздрагивающим голосом Виктор сказал:

— Не обстоятельства, признание вам нужно…

— Знаешь, Пушкарев, у нас разговор нешуточный, и лучше тебе вести его серьезно. Скажу откровенно. У тебя два хороших момента — не судим и ущерб нанес небольшой. Возместится быстро. Как ни странно, о тебе потерпевший хорошо отзывается. Можешь почитать. — Савин указал взглядом на заявление Куприянова.

Виктор в первый раз посмотрел прямо на Савина. «С подходцем разговор повел: «Расскажи все, тебе же легче будет». А как он может облегчить?»

Виктор вспомнил вчерашний тревожный день и критически посмотрел на Савина.

— Я снисхождения не ищу…

Савин не дал ему закончить:

— Осторожнее, парень! В твоем положении не до амбиций, — с нескрываемой досадой проговорил он, откладывая ручку в сторону. — Этой строптивости тебе на день-два хватит, а что потом? Поэтому веди себя достойно.

Нервы Виктора не выдержали:

— Спрашивайте, задавайте вопросы…

— Если сам не решил, как отвечать, то мои вопросы не помогут, — проговорил Савин.

— Что вас интересует?

— Почему ты взял чужие деньги? Почему?

Не поднимая головы, Виктор спросил:

— Для чего это вам?

Савин невольно про себя повторил вопрос: «Для чего это вам?» Смутная, далекая догадка заставила его задуматься. Он сказал:

— Когда понимаешь, легче прощается. Да и следствие вести я формально не научился. От формального плохо будет нам обоим.

— Вам-то что плохо?

— У меня перед законом ответственность. И перед тобой тоже.

— Можно вам задать один вопрос? А правда, бывают смягчающие обстоятельства? — Виктор смотрел с надеждой.

— Не веришь — читай. — Савин раскрыл «Уголовный кодекс», отыскал нужную страницу и протянул его Виктору. — Очень нужная, справедливая человеческая статья.

— И суд учитывает это?

— Обязательно. Скажи, поверил бы ты человеку, который говорит правду лишь тогда, когда его припрут фактами и ложь доказывают на каждом шагу?

…Виктор стал рассказывать торопливо, словно боялся, что его не выслушают до конца.

— …Только прошу — не сообщайте матери, что я натворил. И Тамаре, если можно.

— Сам скажешь. Будет такая возможность.

Виктор от волнения встал.

— Сиди.

Он сел на край стула.

— Я был вынужден взять. Я остался без денег. Здесь дело чести…

— Скажи, как повернул. Кто ж ее задел? Честь-то?

Виктор не ответил.

— Кто от такой «защиты» чести выиграл? Ты? Мать?.. Подумал бы хоть о себе. О своем будущем…

Виктор сказал не раздумывая:

— Мне о себе думать нечего. Мое будущее на помойке. Я сам для себя уже ничего не представляю. Чересчур некрасиво все получилось. Мне безразлично…

Савин рассердился.

— Перестань! Людям хуже твоего бывает, но они не говорят: «Мне безразлично». Ты, как слабак, только о себе думаешь.

— Ну, это уж слишком. — Виктор опустил голову и плотно сомкнул губы.

Савин был доволен, что парня задели его слова. Он повторил свой вопрос, только прозвучал он уже несколько иначе:

— Почему совершил кражу?

— Я взял…

— Не дали же.

Пожалуй, только сейчас Виктор понял всю суть совершенного. Ему казалось, что Савин знает о нем что-то большее. Знает и о том, что происходило в его душе, когда он сидел на лавочке в коридоре. Но успокоил себя: «Не ясновидец же он, чтобы читать чужие мысли?»

А Савин между тем сделал новую запись в протоколе и теперь, покручивая ручку, терпеливо ждал ответа.

Виктор перехватил его взгляд и невольно отвел глаза. Этот простой вопрос: «Почему совершил кражу?» — вдруг с необычной силой всколыхнул все переживания, которые обрушились на него в последние дни, вспомнились и поездки с Гурамом на вокзал и в магазин. Он почувствовал приближение новой опасности.

— Когда я брал деньги, то мало что соображал. Был выпивши, — отвернулся, не закончив фразы.

Савин понимал, что перед ним не закоренелый преступник, прошедший через колонии и научившийся многим хитростям.

— Плохо, Пушкарев, очень плохо! Ссылка на «камыш» и деревья, которые гнулись, тебя не оправдывает. И моего вопроса не снимает, — отчеканил он строго. — Говори правду, — пододвинув к себе телефон, стал распутывать шнур, давая тем самым время на обдумывание ответа.

— Мне очень нужны были деньги, вот и вся причина, — выдавил из себя Виктор.

Савин не был жестким прагматиком. И вопрос: почему Виктор совершил кражу, имел для него не чисто «утилитарное» значение, существенное для выяснения причин. Этот вопрос был для Савина и нравственно важен, потому что в интересах самого Виктора было необходимо разобраться в этих причинах.

— Так-так. Значит, говоришь, были очень нужны? И то ладно. Только деньги в принципе нужны каждому, а вот кражи совершают единицы. Чтобы пойти на это, помимо твоего «очень», нужно плюнуть себе в душу, забыть близких, отказаться от всего хорошего, что было в жизни… Но и этого недостаточно. — Савин с горечью смотрел на Виктора. — Так что давай не крути.

— Я не крал. Я Куприянову записку оставил. Правда, когда сунул под подушку, показалось, что в наволочку она попала. И подумал: спать будет ложиться — обнаружит. Написал, что сразу верну переводом. Подумал, что сто шестьдесят рублей его лимитировать не будут. Это правда!

Слова о записке были неожиданными. После долгой паузы Савин сказал:

— Тогда и мою правду знай. Записка не меняет положения. Ты взял деньги без спроса… Тайно… Распорядился как своими… Тебе, оказывается, многое растолковывать надо.

Виктор смотрел озадаченно. Объяснение Савина его расстроило.

— Твой ответ о записке отразить в протоколе?