Елена Руденко - Детективная Игра. Сборник детективов

— Мама… Я хочу позвонить. Теперь можно? — Она с умоляющим видом повернулась к Мите.

— Конечно, если несколько раз звонили… Я надеюсь, все будет хорошо, не волнуйся, заинька.

— Правда? Все будет хорошо?

— Наверняка, папа поднял всех на ноги и… ничего плохого не будет. Я немного представляю себе эту публику. Раз оставили в живых — все будет хорошо.

В продолжение последнего часа в его сознании возникала, озаренная мгновенной вспышкой, некая химера, казалось, невероятная, неправдоподобная. Двери лифта открываются на первом этаже, в лоб ему нацелено дуло пистолета, он совершает бросок… Но лицо — лицо, которое он не должен был увидеть; кажется, не успел разглядеть, что там за черным отверстием дула находится какое-то лицо, — оно не только отпечаталось в памяти, но вызвало из небытия отчетливое видение таких же точно черт, принадлежащих человеку, стрелявшему с заднего сидения, из глубины бесцветной легковушки. В такое он не смел поверить: он никого не заметил, помнится, он в ту минуту вообще не видел никого в легковушке…

Борис Лагутин не сидел на месте. Бледный, с пересохшим, плотно сжатым ртом, он мерил шагами кабинет главного редактора.

Его мучили тяжелые угрызения совести. После опубликования очерка протекло более месяца. Убийцы из лихоборской группировки оставались на свободе. Сняли министра — но ничего не изменилось в жизни города по существу. Так же процветал рэкет, и так же убивали и похищали людей, и фантастические финансовые средства, соизмеримые с годовым бюджетом громадной супердержавы, растворялись в воздухе. Людмила была права — ничего не изменилось. А теперь ее взяли и держат в неволе подонки — из-за его дурости, инфантильности, честолюбивого зазнайства!

Тщеславное стремление к нравственным высотам, к жертвенной борьбе — оборачивалось испытаниями для его близких, дорогих людей.

Ему мерещились ужасы; воображение рисовало самые мрачные картины нахождения Людмилы в грязных, чужих руках.

В первый момент он потерял голову, из-за этого допустил ошибку.

Беспокойство за дочь заставило забыть об осторожности — Борис из редакции стал названивать родственникам: продуманная конспирация была сломана. С некоторых пор никто не сомневался в том, что радиоперехват у мафии поставлен идеально. Борис вскоре опомнился — но было поздно.

И все-таки вечером, когда позвонивший Ролану Сергеевичу человек намекнул, что представляет лихоборскую группировку и они удерживают жену Лагутина, — Борис заподозрил обман.

Человек объявил: жене Лагутина никакого не причинят вреда, более того, хоть сегодня освободят, если… — если газета выполнит некоторые условия, а Борис Лагутин свяжет себя словом. Они не угрожают. Они уважают свободную прессу. Но пресса должна уважать их вовсе не такие трудные для выполнения пожелания…

— Это не лихоборская группировка! — заявил Борис. — Те просто стреляют. А если бы они — потребовали бы совсем другое… Это — Харетунов.

— Депутат-пахан? Да?! Испугался, что вширь копнем?.. и слишком глубоко… Импортные махинации. Принадлежность валютных пунктов. Вот за что волнуется! Полюбовные отношения с Центробанком и Управлением налогов… Недавно слышал его выступление — он очень неглупый. Очень!

— Вне всякого сомнения — будь он проклят!..

— Никто от него не искал с тобой встречи?

— Нет. Нет желающих подставить глотку под нож: верная смерть. То были мои наивные фантазии.

— Ну, что ж, примем все их условия, — сказал Ролан Сергеевич, берясь за маленькую черную трубочку и набивая табаком. — А там видно будет. У нас нет сил с ними бороться — подчинимся: жену твою надо выручать… Перестань нервничать, Борис! Ничего фатального не случилось, завтра она будет с тобой.

— Дай Бог, дай-то Бог… У меня дочь, у меня мать.

— У меня мать, и сын, и жена…

— Почему они меня просто не ликвидировали! Меня!.. Отыгрываться на невинных людях!..

— Э-э!.. Э-э!.. Лагутин, опомнись. Ты заговорил о гуманности бандитов… Просто ты им мертвый не нужен.

— Да! Они хотят манипулировать мною живым!.. Горе нам! МВД; Госбезопасность — разве не могли они остановить вакханалию изуверства!.. Но мы с тобой сидим сейчас и не чирикаем. И даже в мыслях нет обратиться к ним за помощью!

— Разумеется, ни в коем случае. Ты все отлично знаешь. Сами договоримся, только сами. Обратиться к ним — все равно, что сообщить мафии, что мы объявляем ей войну. Утечка информации у них, не в пример нам…

— Я бы ни о чем не жалел, но… бессмысленно. Никакой реакции, никакой подвижки вперед, вбок, куда-нибудь! Ничего. Не знаю, что делать. Руки опускаются.

— Ты бы видел, какие запоры дома у меня, живем как в осажденной крепости… Мрачно живем, темно… Зато «Московская газета» звучит!

Борис промолчал. Сел у окна и опустил голову на руки.

— На полтора-два часа выделишь машину?.. Я с ума схожу: как она там? ночью одна у бандитов… Кошмар!..

— Где ты будешь искать?

— Нет, машина нужна — отвезти дочь и мать в безопасное место.

— Для йога ты слишком нервный. Как у них говорится? — страдания земных радостей и печалей не потревожат его внутренний мир — не будет потрясен никаким тяжким горем — беспокойство не будет мучить его… Очень красиво.

— Шутишь?

— Ну, что ты? Я вспомнил сейчас, — Ролан Сергеевич пустил клуб дыма, — что наша журналистка Катя Паншина сочинила детектив, больше двух строчек невозможно прочесть — так грязно написано — в нем тоже похищают женщину, и целый клубок надуманных перипетий… В жизни все проще. Либо пулю, сразу. Либо — тот тип сказал, что позвонит — принимаем их условия — твою Людмилу отпустят. Вот и конец истории.

— Не сглазь. — Борис опять пошел по кабинету. — Какая йога? Чтобы заниматься йогой, надо жить в башне из слоновой кости — не выходя! Как мой брат двоюродный, намного меня старше: ему за шестьдесят. Я к нему отвезу моих. Человек смолоду отодвинулся от любой бесчеловечности — от власти, каких бы то ни было чиновничьих, партийных, групповых зацепок. Живет концентрированно и отрешенно. У него нет мешков под глазами, как у нас с тобой! А я… Да, конечно, воздержание, и голодание — но в промежутках все время нарушаю, и даже понемногу пью. Но иначе нужно отказаться от всех наших битв!.. не прикасаться, не влезать…

— А как ты думаешь, Борис? Паучья сеть Харетунова — с банками, с прочими структурами — достигает самого верха? или он на втором, даже на третьем уровне по значимости?

— Судя по последним аукционам, от верха его оттеснили. Он туда не пробился. Там другие. Все же он — конечно, они все бандиты, все друг друга стоят — он в прямом смысле держит банду с киллерами, вооруженной фалангой…

— А те не держат?

— Кхм… кхм… Тем по закону… положено…