Алексей Макеев - Подземная братва

Любопытство побеждало отвращение. Он сунулся в одну сторону, в другую. Под одной из труб блеснула пуговица, там же – высохшее бурое пятнышко под торчащей из трубы обмоткой. Виском царапнул? Он схватил пуговицу. О чем поведает кусок пластика «под металл»? Бессмысленный набор английских букв, крупная чеканка – явное творчество китайских «самоделкиных». Кто еще, кроме Гриши, мог царапнуться о трубу? Верной дорогой идем? В возбуждении он изрядно далеко простер руку – свело в районе ключицы, пальцы разжались. Расставаться с фонарем не хотелось. Что посеешь, то уже не найдешь. Он принял позу, словно собрался отжаться от пола, продвинулся, стараясь не тереться животом, пристроился боком, нащупал фонарь и принялся изучать данный отрезок подземелья…

И в одном глубоком, похожем на склеп алькове, под замысловатым веретеном труб, разглядел зеленую кроссовку! Кто-то насадил ее на штырь, торчащий из огрызка бетонной плиты.

Рассудок, к сожалению, сработал раньше холодного разума. Он уперся ладонями в пол и, волоча за собой фонарь, пополз на коленях. Свет урывками изображал место катастрофы – расколотую плиту (где тонко, там и порвалось?), вздыбленную под углом, рваное отверстие, куда, по всей видимости, и загремел Гриша. Интересное открытие. А сколько их еще, чудных, предстоит?

Он должен был остановиться, осмотреть окрестности, а потом уж принимать решение. Но людям свойственно ошибаться. Единственное, на что сподобился Максимов, – сменить направление, чтобы подползти сбоку. Но и там нарвался на крупную неприятность. Под животом хрустнуло, плита, кажущаяся незыблемой и монолитной, вдруг куда-то поплыла, перехватило дыхание, уши заложило от оглушительного треска. Он попытался за что-то ухватиться, но тщетно – не слыша собственного вопля ужаса, Максимов отправился в долгий, обворожительный полет!..

Такое ощущение, что претерпел провал во временную дыру! Вертелись пьяные галактики, хвостатые кометы, искры сыпались из глаз. Он ободрал ногу по всей протяженности бедра, бился головой, ступнями, коленями о невидимые преграды, пальцы обдирал в кровь – хлипкие перекрытия рушились, как тростниковые хижины! Цеплялся за острые выступы и снова падал – на одном из выступов удалось провисеть пару секунд – фонарь он все-таки выронил, схватился второй рукой и с изумлением услышал, как где-то недалеко грохочет поезд по рельсам… Метро! Пальцы разжались, и Максимов ахнулся обеими пятками – боль пронзила до макушки! Теряя сознание, он провалился в очередную дыру, неимоверным усилием замедлил падение, схватившись за что-то, напоминающее карниз, сделал слабую попытку подтянуться. Но суставы на пальцах уже не работали. Очередной провал, тоскливая мысль: это конец! Рефлекторно, согнув колени, он сгруппировался и, крича от жуткой боли, грохнулся оземь!

Но роковой ошибки все же не совершил – помнил основное правило солдат, спасателей и частных сыщиков: НЕ СТОЙ ТАМ, ГДЕ УПАЛ! Уйди из всего этого! Поэтому простер руки над головой, сжал их в замок и откатился на несколько метров.

За спиной раздался оглушительный грохот! Какой смысл оглядываться – темнота кромешная?

Занятная новизна ощущений. Он разжал зубы и почувствовал себя, как на плоту в приличный шторм. Пришлось их снова сжать, напрячься. Не все так плохо в жизни – прошедшая ночь, например, подарила несколько приятных воспоминаний. Максимов отскреб себя от холодного пола, сел на пятую точку, стиснул голову ладонями и горько подумал: «Мама дорогая! Я как Колобок с похмелья – у меня болит ВСЕ!»

Переломов, в первом приближении, не было (удивительное везение). Зато множество ушибов, царапин, порезов да еще кошмарная головная боль, от которой некуда спрятаться. Полчаса он сидел неподвижно, пока не отстучал отбойный молоток под черепом и отдельные кусочки мозаики не превратились в картинку. Светлее не стало. Но странно – дышалось, невзирая на густую пыль, царапающую ноздри, неплохо. Отсутствовало ощущение сжатости пространства. В зоне досягаемости рук – ни стен, ни труб. Под ногами – каменная крошка, а может, угольная пыль. Хотя какая, на хрен, угольная пыль? Как в анекдоте – привет шахтерам?..

Ужас положения доходил, образно говоря, обходным путем. Но в итоге все пришло, и стало грустно. Бросил вызов всепоглощающей скуке? Правда, в целом живой, хотя и ухнул ниже метро. Слишком пыльно здесь – постоянно чихать тянет. Не слышно крысиного писка. Вообще ничего не слышно!

«Тормозил» он сегодня со страшной силой. Пока сообразил, что можно включить зажигалку, пока вспомнил, в каком она кармане, пока поднялся, поскрипывая суставами…

В потолке, расположенном на высоте примерно трех метров, красовалась рваная дыра. Под ногами на этом участке скрипела глина – вперемешку с мелкой крошкой. Глыба, обрушенная при падении, распалась на фрагменты, среди которых, к величайшему изумлению, он обнаружил фонарь Евдокима! Схватил его, потряс. Забренчала железная начинка, отвалилась ручка. Но вдруг мигнул свет, мигнул вторично – и плотный мрак разрезал бодренький лучик света! Хорошенькое дельце – он даже не поверил своим глазам, зажмурился от счастья. Не отвернулся от страдальца боженька…

Первым делом повторно осмотрел пролом в сводчатом потолке и все, что громоздилось под проломом. По логике вещей в эту же дыру полутора сутками ранее сверзился разыскиваемый Гриша. Но тела мертвого Гриши – равно как и тела живого Гриши – в окрестностях обвала не наблюдалось. Неуловимый какой-то Гриша.

Максимов с некоторой боязливостью завертел фонарем. Он находился в очень странном мире. Просторный гулкий тоннель, напичканный пылью. Высота – метра три, ширина – почти четыре, стены вроде земляные, но не крошатся, почти не осыпаются, хотя изрядно обросли плесенью и бурыми живописными разводами. Сомнительно, чтобы эту нору в толще подземелья сверлил гигантский червяк. Приметы причастности человека к данному явлению имелись явные. Вертикальные распорки из просмоленного, не подверженного гниению дерева, обрывки проводов, плетущиеся по стенам, и… натуральная рельсовая узкоколейка, прижатая к стене и опущенная относительно центрального ствола сантиметров на тридцать! Самый натуральный миниатюрный рельс (Р-50, Р-45?), проржавевший до нутра и едва ли годный к применению. Выпуклости шпал, превратившиеся в мохнатые пылевые горки…

И никакого присутствия человека. В этом тоннеле уже несколько десятилетий не было ни одного человека!

Вот в этот острый момент Максимов и испытал по-настоящему звериный ужас. Замуровать себя по собственному усмотрению черт знает где (здесь не слышно даже метро!)… С отключенным телефоном – не будет работать телефон на такой глубине, без еды, питья, с десятком сигарет, большинство из которых превратились в сломанные палочки. И батарейки в фонаре не вечные…