Клэр Лэнгли-Хоторн - Последствия греха

— Что ты сказал, Оливер? — спросила леди Розем. — Будь любезен, говори громче!

Урсула слабо улыбнулась, но она была слишком измучена, чтобы терпеливо переносить вдовствующую баронессу с ее чудачествами.

Леди Розем тем не менее преисполнилась решимости приятно провести время. Истосковавшись за время своего пребывания в провинции, она засыпала Урсулу вопросами о ее знакомых из «лондонского общества».

Похлопав по канапе рядом с собой, дама настоятельно предложила Урсуле сесть. Та взглянула на лорда Розема, который стоял перед огнем и, кажется, был погружен в чтение «Наблюдателя». Девушка удивленно подняла брови, но не успела и слова сказать, как вдовствующая баронесса принялась расспрашивать о своих друзьях в Белгрейвии. Морщинистое лицо стало оживленным, почти девичьим.

— Вы наверняка знакомы с Кэмпбелл-Грэями! Они живут на противоположной стороне сквера, по соседству с леди Дэйвенпорт. Впрочем, она очень мало времени проводит в Лондоне, поэтому неудивительно, что вы ей не представлены. Во время непогоды у нее разыгрывается ревматизм; полагаю, сейчас она в Литэме. Но может быть, вы знаете…

— Мама, я прошу! — прервал лорд Розем, бросая журнал на столик. — Мисс Марлоу, кажется, не в настроении поддерживать эту бессмысленную болтовню.

Баронесса сердито фыркнула, вынудив Урсулу отозваться с необычной для нее учтивостью:

— Леди Розем, боюсь, я и впрямь должна вас разочаровать. Мои знакомства с теми, кого вы называете «лондонским обществом», весьма поверхностны. Мой отец — не джентльмен…

— Не джентльмен?! — Вдова пришла в ужас.

Урсула не удержалась:

— Нет. Он был сыном шахтера.

— Боже мой! Сыном…

— И человеком, который стал богаче, чем лорд Нортклиф собственной персоной, — вмешался лорд Розем. — Полагаю, это дает мисс Марлоу право считать себя принадлежащей к высшему обществу, не так ли, матушка?

Эйрс, дворецкий Роземов, отворил двери в столовую и сообщил, что кушать подано, прервав тем самым течение беседы.

Урсула сидела напротив вдовствующей баронессы. Лорд Розем занял свое обычное место во главе длинного стола красного дерева и приказал Эйрсу подавать. Некогда в доме был полный штат прислуги, но теперь Эйрс уже привык выполнять огромное количество обязанностей, которые во всяком другом семействе показались бы несовместимыми с его должностью. Он весьма непринужденно подал лорду Розему бутылку лафита 1908 года и, получив одобрение хозяина, принялся открывать вино.

Леди Розем недоверчиво усмехнулась, но ничего не сказала, в то время как Эйрс и молоденькая служанка, которую Урсула прежде не видела, внесли и поставили на стол суповые тарелки на серебряных подставках. Эйрс обходил обедающих с массивной супницей, а служанка обносила их омаром.

Суп был съеден в молчании. Когда Эйрс и служанка вернулись с главным блюдом — жареным фазаном, — вдовствующая баронесса окинула Урсулу нехорошим оценивающим взглядом.

— Эта девушка кого-то мне напоминает, — произнесла она и помолчала, как бы припоминая. — Ну да. Кого бы это… Разумеется! — На ее лице отразилось удовлетворение. — Она — вылитая Лиззи Уэкскомб!

Лорд Розем выглядел так, как будто пища у него во рту превратилась в раскаленные угли. Урсула перевела взгляд с матери на сына, ожидая неизбежного взрыва, но лорд Розем всего лишь заметил:

— Лиззи была блондинкой.

Баронесса откинулась на спинку стула, осторожно положив нож и вилку на тарелку. Урсула уже обращала внимание на то, что фарфор украшен родовым гербом.

— Разумеется, но все-таки она очень похожа на Лиззи, это несомненно. Может быть, дело в ее глазах или выражении рта… Бедная милая Лиззи…

— Мама, — произнес лорд Розем, и Урсула расслышала в его голосе предупреждение.

Намеренно или нет, но баронесса продолжала:

— Бедная, бедная Лиззи. Наверное, вы уже знаете, мисс Марлоу. Очень печально… но все-таки она была такой своевольной!

— Что с ней случилось? — спросила Урсула, чувствуя, что старуха пристально смотрит на нее, и не зная, что еще можно сказать. Она вспомнила: Сесилия намекала, будто в прошлом у лорда Розема была какая-то драма, но никто и никогда не делился с ней подробностями.

— Милая, я думала, вы знаете. Несчастный случай на скачках. Трагедия. Настоящая трагедия. Подумать только, они едва успели обручиться.

За столом наступило ледяное молчание. Урсула тем не менее задумалась, не померещился ли ей тот блеск удовлетворения, который мелькнул в глазах леди Розем, когда ее сын вышел из столовой, не дождавшись десерта.

К счастью, баронесса удалилась к себе вскоре после того, как подали кофе. Урсула была рада остаться одна, но когда лорд Розем не вернулся в столовую даже спустя некоторое время, она решила позвать Эйрса и с его помощью разыскать хозяина дома.

Эйрс, воплощенная благопристойность, холодно отозвался:

— Я приложу все усилия к тому, чтобы найти его милость.

Урсула сообразила, что дворецкий прекрасно знает, где его милость находится.

— На самом деле, Эйрс, я была бы очень рада, если бы на время поисков вы взяли меня с собой. Если честно, я до смерти устала сидеть в гостиной.

Эйрс, казалось, тщательно взвешивал свой ответ, но потом кивнул и повел гостью по главной лестнице. Урсула миновала вместе с ним длинную картинную галерею, которая вела в западное крыло дома. Она никогда прежде не заходила в эту часть здания — насколько ей было известно, западное крыло стояло запертым.

Эйрс остановился перед массивной дубовой дверью.

— Полагаю, его милость там. Хотите, чтобы я доложил о вашем приходе?

— Я бы предпочла сама доложить о своем приходе, если вы не возражаете, — с очаровательной улыбкой ответила Урсула и спросила, когда Эйрс уже собрался уходить: — Что это за комната?

— Его библиотека, мисс, — я имею в виду шестого лорда Розема.

— Отца нынешнего лорда Розема?

— Его отец был великим человеком, мисс. Сердце разрывается, когда смотришь на библиотеку, какой она стала теперь. У его милости, готов поклясться, тоже душа болит. Он часто сюда приходит, когда вдовствующая баронесса наезжает в Бромли-Холл. — Дворецкий замолчал, и Урсула поняла, что, по его мнению, он и так рассказал слишком много.

— Спасибо, Эйрс, — произнесла она. — Кажется, я вас вполне понимаю.

Слуга коротко поклонился и исчез в галерее.

Урсула тихонько постучала, затем открыла дверь и вошла.

Лорд Розем поднялся из глубокого кожаного кресла. Вид у него был необычно растрепанный — пиджак расстегнут, галстук развязан. На полу рядом с креслом стояли бокал и полупустая бутылка красного вина.

— Надеюсь, я не помешала, — сказала Урсула и тут же смутилась. От библиотеки, можно сказать, остался только остов. Почти вся мебель была накрыта чехлами от пыли, за исключением массивного дубового стола и кожаного кресла. Поднимавшиеся до потолка полки пустовали, хотя на полу книги лежали грудами. Урсула не могла взять в толк, собираются их унести отсюда или, наоборот, расставить по местам.