Александр Ольбик - Стихи, написанные в разные годы

И никто не скажет тебе "нон-стоп!",

никто не откровет дверь в преисподнюю,

а потому мы долго будем блуждать по миру,

отыскивая крохотный пятачок нашего последнего

пристанища.

И если мимо нас пронесутся наши тени,

то не значит ли это, что езда наша

не имеет ни малейшего смысла,

и не стоит из колодца отыскивать глупое

созвездие

под названием Овен: не найти ли нам лучше

другие

и не предложить ли им сыграть в переводного дурака?

* * *

Липы - придорожные нищенки,

талым снегом вас облепило...

я хочу вам оставить свой плащ,

может, отогреете помертвевшие сердца.

И машины, которы мимо, мимо...

будут стирать с асфальта кожу,

на вас накинув сопливую землю,

покроются от стыда красной волчанкой.

А с неба покатятся вяло дожди,

придавленные в лопатках космосом,

и дожди эти по веткам развесят

тусклые фонари любви.

А когда подсохнет гнилой угол,

тот, что с западного входа в город,

Атлантика даст нам отдохновение,

но машины по-прежнему будут

наживать себе инфаркты...

Ивы, липы, и наши вздохи,

которые не обрызгают вас поцелуем,

будут под гнетом бестелесного времени

долго ждать чего-то непостижимого.

Но оно не придет. Не дождетесь вы радуги,

ибо между Лиелупе и заливом

излишни радужные мосты:

некому по ним ходить - нет тут влюбленных.

Не видно в пустыне единения

одна кисельная простота марта.

* * *

Растревожен улей памяти

не унять его дымом угарным,

все мне кажется пошло-вульгарным

на твоем обывательском знамени.

Ты сама хоть и очень красива,

но в глазах твоих нет огонька,

есть лишь мощь сокрушающих бивней,

бронтанковость языка.

Но и все же, к тебе обращаюсь,

а зачем - сам не знаю сейчас,

может, память с любовью прощаясь,

душу выплеснула из нас?

* * *

Давно хожу в расстрелянных тобой,

как враг, лазутчик и изменник,

как лишний свет, как жаркий бой

ненужный прошлым поколеньям.

И поворот не оборвет. Душа мертва.

и зоб зашторен челюстью немой,

тот профиль на стене не мой,

но ты во мне, как старая молва.

И выдох ожиревших каблуков

в гранит вопьется одичало...

Подвинься к вечности и одеяло

не стаскивай с оледеневших лбов.

* * *

Я прошу вас закрыть зеркала

Терпким трауром дышит окно,

Я прошу вас закрыть зеркала,

И присесть на мгновенье одно.

Телефоны звонят и звонят,

Вопиют протоколом сердитым:

"Все приедут, все прилетят,

Ждите! Горем таким убиты!"

* * *

На пеньке сидит беда,

А во тьме горит звезда,

На звезде лоснится воск,

А под воском - лунный лоск.

Я скажу тебе сейчас,

Только ты не падай:

Из двоих - один из нас

С сердцем ходит ватным...

* * *

Симфония глаз твоих не закончена,

Соната безумств замерла

Тихой нищенкой на подоконнике

Память прошлого прилегла.

И в глазах ее желто-коричневых,

Сострадания нет ни грана

Пьет прощальную по обычаю,

Пьет тоску моих глаз стаканами...

* * *

Морозный бархат тишины

И камелек Луны над полем

Я каждой ночью вижу сны:

То в белом цвете, то в зеленом.

А то приснится мне большак,

В далеком прошлом - у Верховья,

То Бог приснится стар и наг,

То ты стоишь у изголовья.

Зеленый бархат тишины,

Неспелый колос у дороги,

Избы узорчатый карниз,

И крик испуганной сороки.

* * *

А я любовь не предрекал,

Она сама ко мне явилась

И звезд полночный мадригал

В кусты черемухи излился.

Луною освещенный сад

Мой старый сад души

Там где-то был закопан клад

Любовь моя, ты поищи...

* * *

Нарывы светофоров не по мне,

В безостановочном движенье выживаю,

Как парус к горизонту по волне,

К твоим пределам тихо подплываю.

Что будет завтра? - подскажи Луна,

Откройте правду мне, седые ветры,

На свете истина всего одна

Под ребрами в одном лишь сантиметре.

Когда брожу по тихим переулкам,

Когда ищу Полярную звезду,

То истина моя неровным гулом

Изводит ритм на целую версту.

Когда целую милые ресницы,

Когда борюсь и побеждаю вновь,

То истины безбрежные границы

Хранят надежно первую любовь.

Когда в груди от скорбного набата,

Не выдержав издевки тишины,

Рванется сердце в гиблую атаку

То истины последние шаги.

Когда уйдешь в далекое "прости",

Когда в тумане не услышишь отголоска,

Тогда той истины последние ломти

Ищи на пляже лунного Фороса...

Октябрьское настроение

Жалко воробьиную ватажку

дождь к земле ей прибивает крылья,

а детеныши со ртами нараспашку

к трапезе готовят нож и вилку.

В эту пору октября седого

о любви не складываются строки...

В дальнем поле мокрые сороки

кочерыжку отнимают у косого.

* * *

У карниза скоро будет рана

бьют его осенние дробинки,

карий глаз упавшего каштана

в ночь роняет светлые слезинки.

А у Шарика, что у сарая мокнет,

хвост поник, как сломанная ветка,

вот ему бы полстакана грога,

закусить бы комплексным обедом.

* * *

Если бы васильки умели говорить,

А волны - гулять по лицам обиженных,

Сколько бы правды узнала бы рожь,

И сколько бы слез сберегли

Лики несчастных заплаканных.

И любовь тогда синей мигалкой

Пронеслась бы по улицам города

И кто-то в тени пустых коридоров

Ощутил бы в себе и в пространстве

Нечто похожее на открытие клада.

И спичка бы погасла на ветру,

И ветер не встрепенул бы ставню.

И гнездо жаворонка не отразилось бы

В глазах высоко парящего кондора.

Всех мастей лошади и дивный проблеск Луны,

Ни черта не кумекают в любви

И лошади и Луна - это лишь фон моих сновидений,

В которых для матери, умершей в 1978,

Не нашлось ни одного серо-зеленого видения.

Любовь длинноухим жеребенком,

Не зная о восходящих потоках,

Идет на пролом - обездоленное утро

Бликами потухших фонарей.

Еще серо и сыро на крыльце

Еще не проснулся сосед,

Еще пытается объявиться Луна,

Но уже ясно, что это утро

Последнее в жизни полуночного поцелуя.

Любовь запоздалым трамваем мчится в ночи,

Не позволяя времени ухватиться за поручни

Оно диким хмелем пластается по асфальту,

И уползает в дивный палисадник,

Где умирают от дождей лепестки

Белых хризантем...

Ноябрь, 1988 год.

* * *

Когда уходит женщина от нас,

Мы, дети, обделенные судьбою,

Телеэкрана равнодушный глаз

Приемлем как издевку над собою.

Когда уходит женщина от нас,

Мы тихой жалостью к себе ранимы,

И нервов жуткий перепляс

Таблетками сдержать хотим мы.

Когда уходит женщина от нас,

Мы пьем вино без робости, открыто...

* * *

Весна семьдесят пятого

Воскресила весну шестьдесят первого,