Надежда Зорина - Превращение в зверя

— Но я не понимаю, неужели так много людей с такими отклонениями?

— Вообще-то их гораздо больше, чем принято считать. Но мы ведь лечим не только тех, у кого выраженный маниакальный синдром убийства. Садизм, навязчивая идея самоубийства и некоторые другие психические отклонения поддаются корректировке благодаря моей методике. Конечно, в этих случаях курс лечения немного другой. Например, самоубийцу мы не вводим в транс убийства и так далее. Но вы меня перебили, я хотел сказать о другом. Платность нашего лечения — еще не самая худшая сторона. Дело в том, что наша клиника стала убежищем для криминальных элементов. И это главная статья дохода Юдина. Кого у нас здесь только не было!

— И что, к ним вы тоже применяете свою методику?

— Нет. Только пару раз применял. Но это был спецзаказ. Им нужно было вывести этих людей из системы. Я не мог отказать. Да, я сознательно шел на преступление, но что я мог сделать? Меня тогда уже крепко держали. Но это было действительно только пару раз, а вообще эти люди просто оформляются как пациенты, но даже живут отдельно, хоть и при клинике.

— И чем же вас так крепко зацепили, что вы, профессор, врач, сознательно пошли на пре ступ ление?

— А вы не поняли? — Самсонов осклабился. — Лена, моя племянница.

— Ну да, у нее тоже были… отклонения.

— Да никаких отклонений у нее не было! Ее просто подставили! Грамотно, так, что и я сначала поверил. Полностью скопировали почерк ее отца, жертвой выбрали мужа ее коллеги, и, что самое страшное — она была совершенно уверена, что убила. Они применили к ней мою же методику. Гипнозом владели еще двое врачей нашей клиники, одного из них они перетянули на свою сторону и сделали своим сообщником. Они вообще, как оказалось, вовсю пользовались этим методом в отношении людей, которых… Но об этом потом! А Лена… Ирина, ее мать, по понятным причинам очень боялась, как бы на дочери не отразилась дурная наследственность, и постоянно была настороже. И вот когда произошло это убийство, сразу поверила, что это Лена, тем более что та вела себя неадекватно после их обработки. В общем, она позвонила мне, я приехал и увез Лену в клинику. В мое положение вошли! — Профессор зло рассмеялся. — Позволили находиться ей здесь и проходить курс совершенно бесплатно. После первого же проведенного над ней сеанса я понял, что Лена здорова. И тогда испугался еще больше. Да что там! Я был в полном отчаянии! Понял, в какую ловушку попал и утянул за собой Лену. «Выписывать» ее из клиники было нельзя — они бы не остановились на этом: либо убили бы, либо подставили окончательно. Пришлось сделать вид, что поверил в ее болезнь. Но я не знал, как объяснить долгое отсутствие Лены ее мужу, его родственникам, вообще всем знакомым. На этот счет меня успокоили, сказали, что такие проблемы решаются легко. И действительно, все на удивление просто решилось. Евгений сначала довольно часто навещал ее, потом вообще поселился здесь — они позволили и это! По профессии он анестезиолог, так что ему здесь нашлось дело — влился в ряды нашего коллектива. И я успокоился! Опять разрешил себе успокоиться, увлечься работой и думать, что эта самая работа — и есть главное, и есть моя миссия, а остальное не важно. Тем более что изменить я все равно ничего не мог. И… наверное, втайне боялся. Всего боялся! Вникать в ситуацию, задавать вопросы, задаваться вопросами. Просто жил и творил свое великое дело, которое уже давно перестало быть великим, совершенно извратилось.

Так мы и жили до тех пор, пока не умер Юдин. Вы не можете себе представить, как я обрадовался его смерти! Думал: теперь все изменится. Мне почему-то казалось, что клиника будет продолжать существовать, только без Юдина, на совершенно других условиях. И действительно, некоторое облегчение почувствовалось сразу. Я поспешил сказать его представителю, Сергею Павловичу Дементьеву, — здесь он появлялся крайне редко и вообще, казалось, к внутренней жизни клиники проявлял мало интереса, — что Елена моя совершенно выздоровела и готова к выписке. Это была вторая, главная моя ошибка. Меня попросили подождать пару месяцев. Я не знал, для чего это нужно, но пришлось согласиться — слишком настойчиво меня об этом попросили. Тут я впервые понял, что был не прав, когда думал, что со смертью Юдина все изменится. Дементьев, его представитель, по существу заместитель, показался мне при этом нашем разговоре человеком не менее опасным. Что было нам с Леной делать? Только ждать. Но все же ведь нам не отказали совсем, появилась надежда. Этой надеждой мы и жили, пока не случилась новая беда.

Евгений, муж моей Леночки, вдруг объявил, что устроился на работу в городе, снял квартиру и готовит почву для их переезда после выписки. Сначала Лена даже обрадовалась, но потом… Он все чаще и чаще стал задерживаться, несколько раз вообще не приезжал ночевать, отговаривался работой. Она стала подозревать, что муж ей изменяет. Я проследил за ним однажды и увидел, что он действительно встречается с женщиной. Но когда навел справки о том, кто эта женщина, пришел в настоящий ужас. Эту женщину звали Кирюшина Елена Владимировна, и работала она в скорой помощи, как моя Лена до клиники. Мало того! Выяснилось, что Евгений — ее жених, в самое ближайшее время они собирались переехать в другой город и пожениться!

Представьте мое состояние. Я не знал, что и думать, к кому обратиться за помощью. Лене пока ни о чем не сказал, но она чувствовала, что происходит нечто ужасное, и стала действительно серьезно больна. Я не мог ее надолго оставлять одну, и в то же время нужно было что-то срочно делать. Наконец я решился откровенно поговорить с Евгением, любой ценой выпытать у него, что происходит. И вот…

— Это вы убили Евгения Кирюшина? — жестко спросил Никитин.

— Нет! Что вы?! Нет! — отчаянно запротестовал Самсонов. — Но… Но я знаю кто, я видел. Женщина, она тоже работает в скорой помощи… Страхова.

— Страхова?! Не может быть!

— Может. Я стал свидетелем убийства.

— Подождите, — Андрей перегнулся через стол и в упор посмотрел на профессора, — вы видели, как она убила?

— Не видел, но… Я был в этот момент в квартире. Мы не успели поговорить с Евгением: он очень нервничал, я никак не мог задать главный вопрос, все ходил вокруг да около. И тут вдруг в дверь позвонили. Ни я, ни Евгений не хотели, чтобы меня кто-нибудь видел у него, поэтому я спрятался в ванной. Спрятался и стал подслушивать: по голосу понял, что пришла женщина, и в первый момент нисколько не усомнился, что это она, Леночкина разлучница. Но потом… Разговор был очень странный. Женщина хотела знать, «где скрывается настоящая Елена Кирюшина» — именно так она выразилась. Она требовала признания, она наступала. Евгений бормотал что-то невнятное, а потом я услышал стук, звуки борьбы и этот ужасный крик. Тут я выскочил из ванной и все увидел. Евгений лежал на полу с ножом в груди, женщина… Я узнал ее! И она меня тоже узнала!