Артур Жейнов - Пилюля

– Замечательная возможность пополнить пробелы в знаниях. Присаживайтесь, – добродушно произнес Рэм. – Вы пропустили много интересного. Час назад римляне победили карфагенян.

Кастро сел рядом, подвигал плечом, чтобы втиснуться между Рэмом и его соседом справа. – От меня столько неудобств, мне, право, неловко.

Рэм усмехнулся.

– Ничего-ничего, отдыхай. Скоро будет интересно. Битва амазонок. Говорят, очень зрелищное представление.

– На это у меня нет времени, – сказал Кубинец. – И так опоздал. Я ведь только поздороваться… Потом напишешь, как все прошло. Адрес помнишь?

– Не торопись, дорогой, – сказал Рэм и постучал кончиками пальцев по коленке Кастро. – Оглянись, ты только что пересек финиш.

Кастро бросил взгляд назад и почти равнодушно взглянул на собеседника.

– Живым ты все равно отсюда не уйдешь, – продолжал Рэм. – На этот раз я тебя не отпущу, Миша.

По трибунам опять пронесся рев: «Смерть!.. Смерть!..» – кричали со всех сторон. Кастро повернулся к соседу справа:

– Я не глухой. Я все слышу. Не надо орать мне в ухо, – попросил и снова обратился к Рэму. – Не уйду, говоришь. И как же ты меня остановишь? Прихвостней твоих я не вижу. Оружие, думаю, ты пронести не смог. Твои шансы умереть сегодня не меньше моих. Да и сдал ты, смотрю, за последнее время. Похудел. – Он снова повернулся к соседу справа: – Я вас просил!

– Смерть! – продолжал выкрикивать тот.

Кубинец со злостью ударил его ребром ладони по кадыку. Сосед схватился за горло и, подавшись вперед, упал на сидящих в нижних рядах.

Под рев толпы гладиаторы добивали обессиленных врагов. Их агонизирующие тела корчились на багровой от крови земле.

Хмурясь, Кубинец обвел взглядом галдящую толпу зрителей.

– Цирк уродов, – тихо произнес. – Звери. Хуже зверей…

– Люди, – возразил Рэм. – Самые обыкновенные. Такие как все. Всегда хотели убивать, всегда были трусами и преклонялись перед силой. Они – это мы. Ненавидеть их – ненавидеть себя. Людей надо прощать, ведь кроме пороков у них есть и добродетели. Этих я тоже простил. Они вернутся домой, станут милыми отцами и заботливыми матерями. Просто люди. Люди и их маленькие шалости. Не прощаешь их? А еще говорят, что я злой.

– Этих мне прощать не хочется. И им это не нужно. Ты здесь из-за меня? – резко сменил тему Кубинец.

– Я пришел за мальчишкой. А ты так… бонусом достался. Оказалось, если сидеть не двигаться, сам подкатываешь. Бог услышал мои молитвы. Знаешь, я стал верить. Чувствую влияние высших сил. Их помощь.

– Что ты с ним сделаешь?

– С мальчишкой? У нас договорённость. Я вытаскиваю его, а он возвращает мне то, что украл у меня ты. Видишь, ты втравил его, а я вытягиваю. Заметь, и это рука провидения. И не старался совсем, а оглядываюсь: столько добрых дел позади. Дорога в рай вымощена порочными намерениями.

– Его могут выставить уже сегодня, – обеспокоенно произнес Кубинец. – Прямо сейчас. Если у тебя есть план, то лучше поторопиться.

– Ты смотри, как забеспокоился, – искренне удивился Рэм. – Он думает, что все еще в игре. Искренне веришь в то, что раньше меня узнаешь у юнца, где флэшка? У меня он за нее потребовал свободу, а что предложишь ты?

– Свободу? Хорошая сделка. И что ж ты придумал?

– Не было времени придумывать. Разнесу все к чертям.

– Все?

– Да, все это, – произнес Рэм, радостно набирая полную грудь воздуха и окидывая взглядом весь Колизей. – Не скоро они построят что-нибудь похожее. Но построят, будь уверен. Все повторяется: иллюзии, классовые войны, гитлеры… Старые писсуары заменяем новыми, выкладываем по кирпичику города, а затем превращаем их в руины. Наслаждайся процессом. Любуйся закатом империи.

– Значит, штурм… – задумчиво произнес Кастро. – Здесь больше пятисот наемников. Это крепость. За стенами скрытые доты с пулеметными гнездами. У них есть артиллерия и ракетные установки.

– Да, придется убивать быстро.

– Когда начнется?

– Торопишься?

– Лучше прийти раньше, чем опоздать.

– Мои легионы на подходе. Не опоздаем, – обнадежил Рэм. – Против кого бы ни выставили твоего дружка, Ганс убьет всех. Мой лучший снайпер. Помню, и у тебя получалось неплохо, но у этого парня талант. Думаю, он тебе мозги и вышибет. Еще подумаю… И самому охота, да времени мало. Он на чердаке, прямо над Метхумом. Оттуда хороший обзор.

Кубинец поднял глаза, побежал взглядом по навесу верхних трибун, выискивая место, где мог укрываться стрелок. Блестящие доспехи охранников отражали солнечный свет и мешали приглядываться. Вопреки всем сомнениям Кастро, снайпер действительно был там. Но Рэм ошибся, его звали не Ганс. Из-за решетки вентиляционной отдушины, всего в нескольких метрах от ложи великого императора, впившись правым глазом в прицел снайперского ружья, за происходящим на арене следил Фил. Он сам отменил приказ Рэма и пошел вместо Ганса. Это задание – его последний шанс реабилитироваться, доказать шефу, что может быть полезным, что есть задачи, с которыми лучше него не справится никто. Сейчас, как никогда, он был сосредоточен и полон решимости. Даже поднявшаяся наверх жена императора, верная, благочестивая Сима, почти не отвлекала его от работы. Фил только изредка потягивал носом воздух и щелкал челюстями. На его зубах, поскрипывая, лопались конфеты. Сладкое отвлекало его от посторонних мыслей и вместе с тем помогало сосредоточиться на главном. Сима, чувствуя его присутствие, обеспокоенно глядела по сторонам, не понимая причину своего волнения. Блюститель ее чести – Метхум Справедливый исподлобья бросал на жену сердитые взгляды.

Снова, заглушая рев толпы, раздался голос Громогласного Шакира. Рискуя свалиться вниз, он вскарабкался на перила перед трибуной и, с трудом удерживая равновесие, протянул вперед руки с растопыренными пальцами и закричал:

– Нет медведя страшнее разъяренного мужчины! Нет гадюки подлее лживой женщины! Их взгляды полны смирения, но в их руках кинжалы с ядовитыми жалами! Нет, не на честный бой зовут они нас! Они наносят смертельные удары сзади. Мы назвали их равными! Мы пустили их в школы к своим детям! Мы дали им работу! Мы стали ходить с ними по одним улицам! И что в ответ? Они решили убить нас! Это их благодарность! Но нам хватит веры и сил для борьбы! Не полиция, не чиновники и не беспомощные спецслужбы остановили их! Это МЫ не дали террористам взорвать себя на наших улицах! Мы уберегли наши храмы от фанатичных смертниц! Наши дети будут и дальше кататься в парках! Мы сохранили мир для наших семей! Они здесь, чтобы выслушать наш вердикт! Встречайте! Одиннадцать убийц! Рожденные в злобе! Вскормленные ненавистью слуги сатаны!

Заскрипели массивные железные ворота, и, испуганно озираясь, одна за другой на арену вышли облаченные в черные доспехи амазонки. Все они были прекрасно сложены. Ветер трепал их длинные темные волосы. Верхнюю часть лица женщин скрывали кожаные черные маски. Каждая из амазонок прижимала к телу небольшой круглый щит, на их поясах болтались ножи и короткие, с широкими лезвиями мечи. Вынимая их, одни примеряли рукоятки к руке и рубили воздух, другие тащили их по арене, оставляя на песке неглубокие бороздки.