Стив Берри - Язык небес

— Президент — твой друг. — Стефани чувствовала, что вынуждена это сказать, зная, что он все еще думает о прошлой ночи. — Из-за тебя он сильно рискует.

Дэвис делано улыбнулся.

— Я знаю. А теперь очередь за нами.

Нелл начала восхищаться этим человеком. Он был совсем не таким, каким она себе его представляла. Очень самоуверенный, очень совестливый, тяжело переживающий неудачи. И очень преданный делу, способный пойти до конца ради своих идеалов.

Домашний телефон зазвонил, и Дэвис снял трубку.

Стефани ждала. В этой гулкой квартире она могла слышать каждое слово звонившего.

— Эдвин, — сказал Дэниелс. — У меня есть их местоположение.

— Скажите мне, — попросил Дэвис.

— Ты уверен? Последний шанс. Ты можешь не вернуться оттуда.

— Просто скажите мне где.

Стефани почувствовала раздражение, посчитав, что ее напарник выказывает неуважение к президенту и слишком нетерпелив. Дэниелс был абсолютно прав. Они могут не вернуться.

Дэвис закрыл глаза и медленно повторил:

— Просто позвольте нам сделать это. — Он помедлил и добавил: — Сэр.

— Записывай.

Дэвис взял ручку и блокнот с барной стойки и быстро записал то, что диктовал ему президент.

— Осторожней, Эдвин. — Дэниелс все еще старался охладить его пыл. — Там уравнение с двумя неизвестными.

— А женщинам можно доверять?

Президент гулко захохотал в трубку.

— Я рад, что это сказал ты, а не я.

Дэвис повесил трубку и посмотрел на Стефани. В его глазах был целый калейдоскоп эмоций.

— Тебе нужно остаться здесь, — мягко проговорил он.

— Черта с два.

— Ты не должна этого делать.

Его холодное высокомерие заставило Стефани рассмеяться:

— С каких это пор? Именно ты втянул меня во все это.

— Я был не прав.

Нелл подошла ближе и мягко коснулась кончиками пальцев кровоподтека.

— Ты бы убил не того человека в Эшвилле, если бы меня там не было.

Дэвис мягко обнял ее и прижал ее голову к груди. Стефани заметила, что руки у него дрожат.

— Дэниелс прав. Сейчас все стало слишком серьезно, и мы не можем предугадать результат.

— Черт возьми, Эдвин, да у меня так всю жизнь, — сказала Стефани и легко освободилась от его объятий.

За свою жизнь Малоун встречался с несколькими впечатляющими находками. Сокровища тамплиеров. Александрийская библиотека. Гробница Александра Великого. Ни одно из них не могло сравниться с тем, что он видел сейчас.

Огромный подземный город. Прямые мощеные улицы. Дома из полированных плит плотно примыкали друг к другу, и ни один не повторял соседний. Улицы образовывали сложные перекрестки. Большие площади, скульптуры и сложная вязь по разноцветным камням. Кокон скалы, который полностью покрывал поселение, достигал сотен футов в высоту, самая дальняя стена была примерно в двух футбольных полях от них. Еще более ошеломляющее впечатление произвели на Малоуна вертикальные лицевые скалы, поднимающиеся как монолиты, гладко отполированные от пола до потолка, на которых были выгравированы символы, буквы и рисунки. Его фонарик высветил на ближайшей к нему стене смесь светло-желтого песчаника, зеленовато-красной глины и клинообразного черного долерита. Эффект был как от мрамора. Создавалось полное впечатление, что они находятся внутри гигантского здания, а не горы.

Колонны тянулись вдоль улицы через определенные промежутки и поддерживали кварцевые своды, мягко отражающие свет их фонарей; это было похоже на летнее ночное небо, усыпанное звездами.

— Дедушка был прав, — сказала Доротея, зачарованно оглядываясь, — это место и вправду существует.

— Да, он был прав, — объявила Кристл, ее голос поднялся от напряжения. — Прав во всем.

Малоун услышал нотки гордости в ее голосе и почувствовал овладевший ею восторг.

— Все мы думали, что он был мечтателем, — продолжила Кристл. — Мама постоянно ругала его и отца. Но они были не только провидцами, они оказались абсолютно правы.

— Это изменит все, — медленно проговорила Доротея.

— У тебя нет никаких прав, — жестко оборвала ее Кристл. — Я всегда верила в их теории. Вот почему я никогда не прекращала искать и всю жизнь посвятила этой загадке, как отец и дед. А ты издевалась над ними. Больше никто не посмеет смеяться над Херманном Оберхаузером.

— Давайте отложим споры и восторги. — Малоун решил снизить градус патетики Кристл. — И просто посмотрим.

Он повел группу, вглядываясь вперед. Лучи их фонарей выхватывали очередные барельефы и сложную вязь стен и оконных проемов. Сильное предчувствие беды застряло у него где-то в районе сердца, но любопытство гнало его вперед. Малоун был почти уверен, что сейчас из домов с приветствиями выйдут люди; но лишь их собственные шаги отражались эхом от стен домов.

Дома представляли собой смесь квадратов и прямоугольников со стенами из резаного камня; блоки были плотно уложены, гладко отполированы и соединены друг с другом при помощи раствора. Два луча высветили фасады, украшенные черным обсидианом; другие были цвета охры или темно-коричневого мрамора. Голубые и золотые оттенки, белые и желтые плиты. Подземный город был полон красок, цвета и красоты. Низко наклоненные крыши, фронтоны, заполненные сложными спиральными конструкциями и еще большим количеством надписей. Все казалось аккуратным, практичным и хорошо организованным. Антарктический холодильник сохранил город, хотя и были заметны следы времени. Некоторые кварцевые блоки обвалились, тротуары были засыпаны каменной крошкой.

Улица их вывела на круглую площадь. Здесь дома стояли плотнее, и вся структура напомнила им древний храм, украшенный величественной колоннадой. В центре площади стоял все тот же уникальный символ с обложки книги — гигантский сияющий красный монумент, окруженный рядом каменных скамеек. Эйдетическая память Малоуна мгновенно предоставила строчки из дневника Эйнхарда.

Советники помечают все свои законопроекты символом справедливости. Его форма, вырезанная в красном камне, стоит в центре города и наблюдает за ними во время их ежегодных собраний. Наверху находится восходящее солнце, лишь наполовину пылающее в своей славе. Затем земля — простой круг — и планеты, представленные точкой внутри круга. Крест напоминает им о земле, в то время как море плещется внизу.

Квадратные колонны, расположенные на площади, были примерно десяти футов в высоту, красного цвета, украшенные изящными узорами и барельефами. Малоун насчитал восемнадцать колонн. Сверху донизу их испещряли надписи.

Законы принимаются девятью советниками и пишутся на Колоннах Справедливости на центральной площади каждого города, чтобы все их узнали.

— Эйнхард был здесь, — сказала Кристл. Она, очевидно, только что осознала, что стоит рядом со сводом законов пропавшей цивилизации. — Все так, как он и описывал.