Николай Рябов - Лето быстрых перемен

Мою ухмылку вряд ли можно было назвать весёлой:

– А если бы Гнедин грохнул меня ещё до возвращения в Новоград?

Лицо Анатолия Илларионовича приняло страдальческий вид.

– Я знал, что вам угрожает, но никак не мог всего предусмотреть, – тихо сказал он. – Упования были на Него.

Мы умолкли, глядя в блёклое осеннее небо, по которому ползли бесформенные груды облаков.

Потом выяснение отношений было продолжено.

– Хотелось бы тоже кое-что узнать, – деликатно начал старик, и я приободрил его энергичным жестом. – Вы стали подозревать меня ещё до первой встречи?

– Ничуть не бывало! – возразил я. – Но вот когда вы заявили, что Ковалёв исчез…

Старик, волнуясь, сцепил пальцы в замок:

– Верите, до нашего знакомства я мысли не допускал, что как-то выдам себя и уж, тем более, Женьку!

Он вдруг замолчал, будто пытаясь понять, достаточно ли убедительно говорит.

Потом Колотов продолжил, но заметно медленнее, чем прежде.

– Удивительное дело, как только вы стали расспрашивать об Игоре, я вдруг понял, что не смогу умолчать о своих подозрениях. – Анатолий Илларионович посмотрел на меня долгим внимательным взглядом. – Это было бы равносильно отречению…

В ответ на это признание, я промолчал, мысленно дивясь недюжинной смелости старика, который прекрасно представлял, чем рисковал.

– А как вы нашли племянника? – вновь оживился Колотов, вспомнив, что ещё не всё уразумел.

– Это было несложно после того, как в милиции рассказали о самоубийстве вашей сестры после краха пирамиды, – охотно прояснил я картину. – Потом удалось узнать адрес её сына, а позже из Барнаула прислали фотографию Евгения Александровича, где я и разглядел у него рубец над бровью!

Услыхав про нехитрую комбинацию, Анатолий Илларионович лишь покачал головой:

– Я ведь предупреждал его, что Вита и Влад наверняка запомнят шрам! Так оно и вышло…

Потом я вновь продолжил расспросы.

– Для осуществления плана вам требовалась приличная сумма. Всё-таки Фенькиным нужно было показать, что перед ними состоятельный человек… – я ещё не забыл рассказа Виталии Александровны о светских замашках Перехватова.

Колотов неторопливо пояснил:

– Рита потеряла в фенькинском бизнес-клубе все свои сбережения. После того, как она умерла, Жене досталась двухкомнатная квартира. Её-то мы и продали.

Когда старик упомянул о сестре, его голос дрогнул, и без лишних слов стало ясно, что этот человек значил для Анатолия Илларионовича.

Будто зная, что я ни за что не спрошу о деньгах, старик сам рассказал, как они с племянником распорядились остатком средств, доставшихся в своё время от ценителя изотопов.

– Мы нашли список пострадавших от фенькинской аферы и теперь раздаём оставшееся самым необеспеченным. Кроме того, помогли тётке Ковалёва, – без бахвальства поведал Колотов. – Так что чужие деньги к нам не прилипнут.

Последнее пояснение было явно лишним.

Минут через десять, перед прощанием, Анатолий Илларионович неожиданно признался, что они с племянником тоже были на пресс-конференции в «Цитадель-банке».

– Я расхаживал перед Гнединым с фотоаппаратами, а у Жени было удостоверение спецкора «МК», – не без гордости сказал он и добавил с улыбкой. – Потом Женька пробрался ближе к вам и, когда началась давка, старался оттеснить толпу.

Это пояснение помогло вспомнить высокого мощного мужика, который в тот день, действительно, прикрывал меня в возникшем столпотворении.

Когда я собрался уйти, старик взял с меня слово, что его племянника не засадят в тюрьму.

– Спасибо за всё! – поблагодарил Колотов, протягивая свою сухонькую ладошку. – Теперь я спокоен.

Его рукопожатие было всё ещё крепким.

– Мы сделали, что могли! – негромко крикнул старик вдогонку, когда нас уже разделяло метров двадцать.

– Я тоже! – обернувшись, откликнулся я.

Больше мы с ним никогда не виделись.