Лев Портной - 1812. Год Зверя. Приключения графа Воленского

— Оставьте! Мы разберемся, — прервал его директор Высшей воинской полиции. — Так и что ж эта дама? Она- то когда появилась?

— Тому три дня приехал Николай — это Ямушкин, а с ним мадемуазель Лоран. Он и попросил приютить даму, представив ее гувернанткой, — рассказал Рыскин. — Она француженка, а время — сами знаете, какое!

— Так и есть, — подтвердил де Санглен, сверившись со своими записями. — Мадемуазель де Лоран поселилась здесь три дня назад.

— А что же этот поручик у себя ее не приютил? — спросил я.

— Он служит в Твери, а там, Ямушкин говаривал, совершенно панические настроения, на иностранцев смотрят…

— Все ясно! — прервал я Рыскина и перевел взгляд на де Санглена. — Тверь! Опять Тверь!

— Что ж, здесь делать более нечего, — резюмировал директор Высшей воинской полиции. — Идемте.

— Вам, сударь, следует быть разборчивей, — сказал я господину Рыскину.

Мы покинули флигель, оказавшись за воротами, прошли к расположенной поблизости церкви — храму Никиты Мученика. Поднялись на галерею, откуда открывался великолепный вид на Кремль.

За время, что мы потратили у господина Рыскина, солнце сдвинулось вверх по небу совсем чуть-чуть, но уже обещало жаркий день. И город, разбуженный припекающими лучами, застыл в истоме, словно решил не прогонять утренний сон, а так и провести день в малоподвижной дреме. Из Яузы воды неторопливо перетекали в Москва-реку и растворялись в большой, совершенно обленившейся воде, только и способной, что блестеть на солнце и с ленцой отражать облака.

Мимо храма по вытоптанной дорожке спешили по своим делам мастеровые. Мужики, замедляя шаг, наспех осеняли себя крестами и едва не бегом отправлялись дальше. Но их торопливость, их суета нисколько не нарушали общего покоя.

Москва жила своей жизнью. И этот город мы собирались сжечь!

— Три дня назад, — прервал я молчание, — три дня назад она поселилась здесь. И я приехал в Москву. Но мадам Арнье проживала в доме генерал-губернатора. В соседней комнате с графиней Ростопчиной.

— Да, но кто знает, чем занималась мадам Арнье днем? Вряд ли сидела безвылазно в Сокольниках. Она могла нанять флигель, — отозвался де Санглен.

— Жаль, майор Бистром уже отбыл, — сказал я. — Было б лучше, если б он знал о поручике Ямушкине.

— Он смышленный офицер, разберется, — заверил меня Яков Иванович. — Однако же для меня картина вполне прояснилась…

Сейчас услышим старую песню о графине Алине Коссаковской, подумал я и не ошибся.

— Я уверен, мы имеем дело с польской графиней, — заявил де Санглен. — И никакого Ямушкина не существует. Под личиной поручика действует друг Коссаковской, какой-нибудь польский офицер, уж больно почерк знаком.

— Кто бы она ни была, мы ее упустили, — подключился полковник Парасейчук.

— А времени остается все меньше и меньше, — добавил я.

— О каком времени вы говорите? — раздраженно спросил директор Высшей воинской полиции. — Разве кто-то вас ограничивает?

«Ну, конечно, ведь вы-то не знаете всего того, что известно мне», — подумал я, а вслух произнес:

— Вы же сказали, что Аракчеев распорядился в первых числах сентября переехать в Петербург.

Со Швивой горки мы отправились в штаб Высшей воинской полиции.

— Вас ждет генерал, — сообщил Ривофиннолли.

— Что за птица? — спросил де Санглен.

— А у меня такая находка! — воскликнул итальянец, спешивший поделиться результатом своей работы.

В это мгновение через приоткрытую дверь я увидел генерала-провиантмейстера Осипа Николаевича Лозу. Он пил чай, рассеянно глядя в окно.

Вот так встреча! Я почувствовал новый оборот в деле.

Генерал обернулся и, увидев меня, улыбнулся, как старому товарищу, знакомством с которым крайне дорожил. Я вспомнил, как и при последней встрече он смотрел на меня каким-то особенным взглядом.

— Вот уж и не думал, что доведется еще раз встретиться, — радостно сказал он.

— С кем имею честь? — спросил вошедший следом де Санглен.

Осип Николаевич представился. Директор Высшей воинской полиции, узнав, что гость состоит на службе у принца Ольденбургского, бросил на меня многозначительный взгляд. Винцент Ривофиннолли, раздосадованный тем, что не успел доложить о своих изысканиях, застыл за спиной Якова Ивановича.

— По пути в Москву я встретил вашего человека, майора Бистрома, — объяснил свое появление генерал Лоза. — Мы разговорились…

Осип Николаевич умолк, очевидно смущенный какими-то подробностями встречи с Бистромом. Де Санглен тоже молчал. Мне хотелось встряхнуть как следует гостя, но я сдержался, положившись на опыт директора Высшей воинской полиции.

— Я услыхал от майора Бистрома, что он видел вас, — продолжил генерал, обратившись ко мне. — Я был поражен… я стал расспрашивать майора о вас… вы такой… вы необыкновенный человек…

— Что же необыкновенного во мне? — удивился я, не ожидавший услышать ничего подобного.

— Я… я еще тогда поразился вашему спокойствию! Я подумал: вот ведь человек! идет на верную смерть! а как спокоен! какое достоинство…

— О чем вы, Осип Николаевич? — воскликнул я.

— Ох, простите, простите, — залепетал он. — Я знаю, это тайна. Его высочество принц Георг… он полностью доверяет мне… Он-то и рассказал мне. Еще когда вы были в Твери.

— Принц рассказал вам! — воскликнул я.

— Да-да. Он тогда еще сказал: «Представляете, граф Воленский взялся покончить с Наполеоном. А тут попутно ее величество Мария Федоровна поручила ему разобраться со вздорными слухами…»

От нетерпения меня охватил озноб. Возникло предчувствие, что разрозненные сведения вот-вот сложатся в логичную цепочку.

— Собственно я и упомянул об этом в разговоре с майором Бистромом. И он настоял, чтобы я непременно заехал к вам сюда, — продолжал сбивчивый рассказ генерал- провиантмейстер. — А я думал, вы в Теплом Стане…

«Ай да Бистром! И впрямь смышленый офицер!» — подумал я и не выдержав спросил:

— Как вы узнали о Теплом Стане? — Но тут же сам и ответил на свой вопрос: — Ну, конечно же принц Георг!

— Его высочество полностью доверяет мне, — повторил генерал Лоза.

— Осип Николаевич! — воскликнул я. — А вы? Вы кому- нибудь рассказывали?

— Нет-нет! Что вы?! — заверил меня генерал-провиантмейстер с подозрительной поспешностью, с беспокойством глядя то на меня, то на де Санглена, словно желал убедиться, что мы ему верим.

— Осип Николаевич! — с нажимом в голосе сказал я. — Скажите, с кем еще вы поделились этой тайной? Поверьте, это крайне важно!

— Ни с кем, ни с кем, — заупрямился генерал-провиантмейстер.

Он сжался, с замкнутым видом попятился и замер, наткнувшись на подоконник. Я едва сдержался: хотелось схватить генерала за шкирку и встряхнуть. Но решив действовать хитростью, я промолвил проникновенным голосом: